Крепость стрелка Шарпа
Шрифт:
Шарп повернул к правой бреши, закрыть которую должна была рота Морриса. Сверху, перегнувшись через парапет, били по красномундирникам оставшиеся на стене защитники Гавилгура. Пули падали с неба свинцовым градом, чудесным образом не задевая Шарпа. Он пробежал сквозь дым, увидел вдруг перед собой зияющий пролом и ринулся в него.
– Я с тобой, Дик! – крикнул за спиной Том Гаррард, и в следующий момент кто-то сбросил сверху деревянную чурку.
Шарпа ударило в грудь. Он пошатнулся, подался назад, ухватился за Гаррарда, и они вдвоем рухнули на камни. Вокруг защелкали пули. Шарп выругался. Рядом с ним было человек пять или шесть, но никого, к счастью, не задело. Солдаты остановились, прижавшись к стене и ожидая приказа.
– Стой! – крикнул Моррис. – Ни шагу дальше!
– К черту! – рыкнул Шарп, подбирая мушкет.
Британские артиллеристы, заметив над правой брешью маратхов, дали залп, и ядра ударили по камням в нескольких футах над его головой. Одно угодило в поднявшегося во весь рост защитника, и он исчез в фонтане красных брызг. Шарп пригнулся, отворачиваясь от разлетевшихся ошметков плоти. По стене ручейками хлынула кровь.
– Господи! – пробормотал Гаррард.
Другое ядро влетело в пролом и глухо ухнуло о стену. Шарпа осыпало осколками. Все заволокло пылью.
– Ни шагу дальше! – кричал Моррис. – Все сюда! Ко мне! Тесней! Тесней! – Капитан укрылся под стеной, с которой по наступающим продолжали стрелять арабы. – Шарп, сюда!
– Вперед! – крикнул Шарп. К черту Морриса, к черту всех тех офицеров, которые утверждали, что ломовая лошадка не способна ходить под седлом. – Вперед!
Он выскочил на камни и вдруг увидел справа от себя с десяток красномундирников-шотландцев. Вторая штурмовая группа уже добралась до крепости. Во главе ее, размахивая палашом, бежал рыжеволосый лейтенант.
Лейтенант был уже у бреши, тогда как Шарп еще карабкался по крутому боковому склону. Горцы с криками пронеслись мимо, и британские бомбардиры, заметив красные мундиры, прекратили огонь. Мгновением позже пролом заполнили люди в длинных одеждах с кривыми саблями, больше похожими на секачи мясников. Звякнула сталь, затрещали мушкеты, и рыжеволосый лейтенант вдруг дернулся, как пронзенный острогой угорь, повернулся и, выронив палаш, упал под ноги Шарпу. Растянувшаяся вдоль стены шеренга стрелков встретила наступающих плотным огнем, а в центре бреши возник громадный араб с окровавленной саблей, жестами предлагающий желающим помериться с ним силой. Двое осмелились принять вызов, и оба были сброшены вниз.
– Рота! – крикнул Шарп. – Слушай меня! Огонь! Дадим ублюдкам огня!
Несколько мушкетов сухо треснули у него за спиной, и шеренга маратхов дрогнула, рассыпалась и отступила, но тут же, по команде размахивающего тулваром великана-араба, снова сомкнулась. Шарп ухватился за выступ, подтянулся и едва успел уклониться, когда ближайший араб повернулся и выстрелил в него почти в упор. Пуля чиркнула по щеке и расплющилась о камень. Пальцы разжались, и Шарп завалился на спину. Ухмыляющийся враг шагнул вперед с поднятым мушкетом, готовясь пришпилить красномундирника к земле, но тот скатился вниз по осыпи. За спасение пришлось заплатить: щека горела, новенький мундир выглядел ничем не лучше старого. Горцы повторили приступ, сконцентрировав силы на середине пролома, где их снова встретили арабские клинки. На помощь арабам из крепости уже спешили их соотечественники; сверху по британцам опять ударили мушкеты. Шарп прицелился в великана с саблей и спустил курок, но когда дым рассеялся, здоровяк все еще стоял в бреши.
Противник брал верх: Львы Аллаха теснили красномундирников, сопровождая каждый удачный выстрел или удар жутким воплем, от которого кровь застывала в жилах. Кто-то ткнул в прапорщика штыком, он подставил свой, и враг, схватив его мушкет за дуло, потянул на себя. Шарп выругался, но удержался, однако разжал пальцы, когда другой араб прыгнул на него с занесенным над головой тулваром. Второе падение оказалось менее болезненным, чем первое, но более унизительным.
– Ублюдки! – прохрипел он и, заметив валяющийся рядом палаш убитого лейтенанта, схватил его и полоснул по ногам ближайшего араба.
Тот завизжал от боли и свалился. Шотландцы возобновили штурм. Они лезли к бреши через тела убитых товарищей с искаженными яростью лицами, и их преисполненные ненавистью крики заглушали боевые вопли обороняющихся.
Шарп полез за ними. Перескакивая с камня на камень и размахивая палашом, он заставил врагов отступить и наконец добрался до бреши, где ухватился одной рукой за выступ. Нескольких арабов удалось отогнать, но потом его заметил верзила с кривым тулваром. Крикнув что-то своим товарищам, великан занес секач над головой красномундирника.
– Подсоби, Том! – крикнул Шарп, и Гаррард подтолкнул товарища вверх в тот самый момент, когда клинок пошел вниз.
Шарп отпустил выступ и, подлетев вверх, вцепился арабу в лодыжку и изо всех сил рванул на себя. Нога выскользнула из-под гиганта, и он плюхнулся на задницу на самом краю бреши.
– Кончайте его! – взревел прапорщик, и с полдюжины красномундирников набросились на поверженного великана.
Шарп, поднявшись, встал на пути арабов, попытавшихся прийти на помощь товарищу. Палаш описал широкую дугу, сметая выброшенные клинки и высекая из стали искры. Верзила еще ворочался, но его кололи штыками со всех сторон, и длинная рубаха быстро пропитывалась кровью. Шотландцы, рыча, как звери, бросились вверх, и Шарп с Гаррардом последовали за ними. Они были уже в шаге от вершины, но арабы стояли насмерть, а их длинные одежды как будто поглощали удары. Пыль забивала горло, и люди уже не кричали, а только хрипели и кряхтели, отбиваясь, рубя и протыкая друг друга. Внезапно арабы, словно подчиняясь неслышному приказу, отступили. Но не все – один, сраженный выстрелом в спину, остался лежать. Шарп поднял голову и увидел на стене людей в красных мундирах. Очевидно, отряд, пробившийся в крепость через левую брешь, развернулся и атаковал неприятеля с тыла. – Вперед! – заорал он, и в следующую секунду все – шотландцы, рота Морриса и сипаи – хлынули в пролом, за которым их радостными криками встретили солдаты Шотландской бригады. Уцелевшие защитники крепости бежали к Южным воротам, чтобы через них отступить во Внутренний форт.
– Господи! – выдохнул Том Гаррард, приваливаясь к стене.
– Ты цел?
Гаррард кивнул.
– Господи... – повторил он, оглядываясь.
Неприятельские пушкари, остававшиеся у орудий до самого последнего момента, прыгали с огневых позиций и бежали к воротам. Преследовать их ни у кого не было сил. Победители довольствовались несколькими выстрелами.
Шарп остановился. В крепости воцарилось затишье: орудия умолкли, выскочившую из амбразуры с диким лаем собачонку один из сипаев успокоил добрым пинком, и лишь со стороны воротной башни еще доносились редкие выстрелы. Где-то южнее били пушки, но Шарп их не видел, как не видел и тех, по кому они стреляли. Справа лежал заросший сухой травой пустырь с двумя или тремя деревцами; слева солдаты Кении штурмовали воротную башню. Они медленно, но верно поднимались по ступеням, оттесняя горстку арабов. Последние сражались с отчаянной отвагой обреченных, однако силы их быстро таяли. Около сотни собравшихся под стеной красномундирников добивали защитников из мушкетов. Зажатые между огнем и сталью, арабы попытались сдаться, но полегли под ударами штыков. Остальные маратхи оставили Внешний форт, ища спасения за оврагом и стенами Внутреннего форта.
В одной из амбразур стояло деревянное корыто, и Шарп, подтянувшись, обнаружил, как и надеялся, что в нем еще осталась вода для орудий. Небольшие пушки были установлены на железных треногах и казались бы игрушечными, если бы не продемонстрировали свою убийственную эффективность при стрельбе прямой наводкой.
Раненых и убитых без лишних церемоний убрали с дороги, и в брешь хлынул поток людей. Заметив среди них майора Стокса и Ахмеда, Шарп помахал им рукой. Потом ополоснул лицо, пригладил волосы и наконец напился. Вода была грязная, вонючая и горькая от пороха, но жажда победила брезгливость.