Крепость
Шрифт:
– Нашивки на его рукавах теперь другие. Теперь я должен представить господина Гроссадмирала публике с, так сказать, золотыми предплечьями и с адмиральским жезлом.
С моей стороны это мое высказывание планировалось мною и как средство вывести Масленка из себя. Смотрю ему прямо в глаза: ни один мускул не дрогнул и взгляда не отводит. Значит, либо я здорово промахнулся, либо выстрел был холостой. Поскольку Масленок все еще молчит, пускаю вскачь свои мысли: этот дурацкий адмиральский жезл выглядит как огромный фаллос. На официальных фотографиях господин Гроссадмирал выглядит с ним не совсем нелепо: словно он, с пронзительным взглядом из-под козырька
Никакого сомнения, Масленок ожидает, что я сболтну что-нибудь лишнее и откровенно поделюсь с ним своим мнением. Шалишь! Ты настороже – я тоже! Так размышляя, придаю лицу вид ожидания и полной готовности к восприятию его речи.
И тут Масленок протягивает мне какой-то лист лежавший у него не столе. Читаю: «Секретно!» и слышу:
– А это приходит сюда прямо от I А/М. Мы тоже должны что-то делать.
В голове крутится: I А/М? Что это? Может быть тот необъятный, жирный генерал – фон Витцель или фон Ведель – который, несмотря на свой убийственный вес, всегда влезал своими необъятными могучими ляжками в свои рейтузы для верховой езды, подчеркивавшими безобразие его фигуры? Ладно. Что там дальше? «Копия! Секретно! Главное Командование Вермахта. 3150/442 Вест/ВПр (I А/М) (Вермахтпрессе). Берлин В5. в роту пропаганды ВМФ, Потсдам. Непосредственно: Сообщение для военных художников и художников-репортеров.
1. Изданное ранее требование к военным художникам и художникам-репортерам об организации их студийной деятельности (Передвижные выставки, призы и т.п.) и их действий со времени вступления в Роту Пропаганды – (смотрите перечисление представленных работ) – уничтожены при пожаре, поэтому представлены новые требования.
На основании изложенного доводится до сведения, что все работы должны быть представлены ОКВ/ВПр. (II В/М) и только затем разрешается включить их в перечень. В наличии сейчас отчеты только фон Купперса, Хаха и Буххайма; в то же время ни Купперс, ни Буххайм не представили ни одной работы.
2. Военные художники обязаны при прибытии в Берлин явиться для доклада в I А/М и переговоров с II В/М в ОКМ/М Верм. III (к капитану 1 ранга Рихтеру) и в БСВ (к командующему Силами безопасности западного побережья контр-адмиралу Буссе) с целью получения нарядов-заданий. Обе службы нуждаются в картинах и рисунках, в особенности ОКМ для оформления военно-морской школы и других зданий…»
Я должен, очевидно, что-то сказать, но словно язык проглотил. Я что, уже в сумасшедшем доме? Значит я – на одном дыхании – командируюсь к Геббельсу и тут же – проклятье – должен нарисовать картины сражений для каких-то казино? Военный художник в роли оформителя казино? Так точно-с! и это на пятом году войны – и в секретном приказе! Медленно поднимаю глаза от листа, для того, чтобы проверить, как реагирует Масленок, и при этом пытаюсь сохранить насколько возможно, спокойный вид, но, наверное, что-то такое, противоречащее написанному, отображается на моем лице.
– Наш отдел уведомлен, что Вы вызваны к господину Рейхсминистру, – произносит, наконец, Масленок.
То-то бы удивился господин Рейхсминистр, если бы он получил на прочтение этот приказ. Едва ли могу себе позволить такое
– Проглоти это молча! – произносит Масленок, потягиваясь и с таким видом, словно знает что-то особенное. В конце концов, этот то ли Витцель то ли Ведель – его начальник, выше которого для Масленка лишь сам Фюрер.
– Интересно! Только не совсем правильно, – медленно начинаю я.
– Ну, вероятно этот приказ будет читаться по-другому, после того как Вы встретитесь с Рейхсминистром… – судорожно выпаливает Масленок доверительным тоном, но тут же решительно добавляет: А теперь нанесите все Ваши визиты, но помните: послезавтра Вы у Рейхсминистра! Если я правильно понимаю, у Вас масса работы. Вам необходимо, в первую очередь, позаботиться о получении разрешения на переиздание Вашего «Охотника в Мировом океане». Из Вашего Издательства уже звонили несколько раз по этому поводу…. Игра была действительно не совсем удачная.
– Все действительно выглядит так, господин капитан, – произношу – словно книга никому не нужна. Сначала весь тираж в Лейпциге уничтожен в результате бомбардировки, а когда, в конце концов, в Эльзасе все получилось с новой печатью, все сожгли маки;. Это все уже на педеле моих нервов.
– В любом случае, все это произошло всего лишь с книгой…, весело замечает Масленок, но тут же весь собирается, будто на него снизошло вдохновение, окидывает меня взглядом и продолжает с хорошо наигранной решительностью:
– Ну, да ладно. Мы должны без всяких сомнений сделать все возможное, чтобы напечатать ее вновь!
– Хотелось бы знать как? – спрашиваю себя тихо.
– Бумагу теперь довольно трудно достать, так же трудно найти и печатную краску. Но я уже придумал, что нужно сделать: мы напечатаем ее в Норвегии! На этот раз – в Норвегии! То есть там, где сегодня есть и бумага и краска.
– Parbleu ! – проносится в голове, но едва я собираюсь что-то сказать, как Масленок, словно ошпаренный вдруг выпаливает:
– Напечатаем огромным тиражом! В крайнем случае, для получения бумаги нам нужна будет подпись Верховного Главнокомандующего – очень нужна будет! Но сначала обратитесь к армейскому командованию. Это в их компетенции – в частности, к советнику управления Вермахта Герду Роланду. Это тот беллетрист, с которым у Вас хорошие связи.
– Что все это значит? Междусобойчик беллетристов? А где, осмелюсь нижайше спросить, располагается сей господин?
– Господин служащий военного Управления? Матейкирхплац, совсем рядом. Вам бы лучше сразу направиться туда. А затем сразу же в редакцию, где Вас давно ждут. К сожалению, не могу предоставить автомобиль.
– Это очевидно потребует особого внимания с его стороны, да и будет ли у них время на меня? Не знаю, встречу ли я сразу всех нужных мне людей?
– Пусть об этом не болит Ваша голова!
Ну, вот теперь, ты заработал свою выпивку, произношу про себя, а вслух:
– Хочу позволить себе…
– Как называется Ваша новая книга? – очевидно, Масленок хочет узнать побольше о приготовленном для него коньяке.
– «Покоренная жизнь» – но это еще неокончательно.
– Звучит неплохо. Я бы сказал: ВМФ должен просто больше показывать самое себя.