Крепость
Шрифт:
— But on the other hand, — говорит вдруг Крамер по-английски, и делает согласно драматургии паузу и затем повторяет снова: — But on the other hand… они здесь держат свой автопарк железной хваткой. А все почему? Потому что, в глубине души каждый из них знает, что здесь скоро прихлопнут всю эту лавочку, и тогда для любого транспорта дороже золота станет бензин. Все это довольно странно, в целом! Даже и не думайте, что сумеете разжиться здесь хоть литром бензина!
Значит, от Крамера тоже ничего не получить…
Крамер дважды сворачивает и вновь внимательно вглядывается в дорогу. Затем продолжает:
— Единственное, что сегодня действительно важно: Это предельное внимание, чтобы тебя не раздавила вся эта махина… Но для Вас это не имеет значение. Вы, конечно, не имеете намерения пустить корни в нашей прекрасной Флотилии.
В его словах звучит явная жалость к себе.
Внезапно Крамер декламирует:
— Пусть счастье, словно мотылек С цветка порхает на цветок!Всматриваюсь в него сбоку: Странный тип. Полная противоположность уповающего на судьбу брюзге-фаталисту. Как-то вдруг он представляет собой вошедшего в поговорку военного моряка, которого ничем нельзя потрясти. Жаль только, что инженер Флотилии не располагает собственным автопарком. Тогда бы мы с ним сладили…
Крамер направляет машину к бистро за аркадами и останавливает кюбельваген вплотную к бордюру тротуара.
— Как насчет пропустить стаканчик? Конечно, если здесь есть еще что выпить. И, кроме того, здесь разговаривать лучше, чем в La Pallice…
— И гораздо холоднее тоже, — отвечаю негромко.
— Останемся-ка лучше снаружи под аркадой — по крайней мере, здесь прохладная тень…, — решает Крамер.
Мне больше было бы по душе, если бы мы приняли на грудь по стаканчику в баре.
Наблюдаю, как Крамер поправляет портупею с кобурой. Судя по всему, хочет передвинуть пистолет вперед. Затем говорит:
— Пойду, закажу. Полбутылки охлажденного белого Bordeaux, не возражаете?
И исчезает в глубине тени. Возвратившись, сообщает:
— Военно-морская транспортная служба находится рядом, в ратуше. Как и полевая комендатура. Со стаканчиком в животе — это ерунда, а вот в голове — это да! Вы тогда гораздо веселее сможете им доложиться…
Едва только принесли вожделенный заказ и поставили на шаткий столик, Крамер улыбается, наливает и поднимает свой стакан:
— Ну, давайте — за третью Флотилию!
Честно говоря, мне не до шуток, и я спрашиваю Крамера, после того как осушили свои стаканы:
— Как, собственно говоря, понять вот что: Шишки с верфи знали, что мы прибываем — а Ваша Флотилия нет. Невероятно, не так ли?
— Не знаю, честное слово! Но так всегда: Ваша лодка задержалась с прибытием — а наш шеф не любит такой расхлябанности!
Неужто Крамер хочет меня еще больше завести?
— То, что касается расписания нашего прибытия, мы, наверное, и вовсе могли бы не придти — поминай, как звали! — говорю с яростью в голосе.
— Это точно! Ну, а тогда шеф просто решил поехать на рыбалку. Он весь склад рыбой забил!
— А фантастическая мысль о том, что мы могли по пути к вам задержаться, не могла осенить Вашего шефа? — спрашиваю язвительно.
— No, Sir, он полностью зациклен на своих нарядах и украшениях. Вы разве еще этому не удивились?
— Раньше я бы сказал: Он меня без ножа зарезал…
— … а теперь Вам просто нечего сказать — или нет?
Этот Крамер задает мне загадку. Даже внешне: Он голубоглазый и достаточно рослый парень, но при этом, однако, странно неуклюжий — так, словно у него слишком подвижные суставы. Его походка, прежде всего, совершенно невоенная. Так как он, не ходит никто, кого обучали «строевому шагу» и «отданию воинской чести в движении вне строя» на строевом плацу. Крамер принадлежит, очевидно, к тем отступникам среди офицеров-инженеров, которые мстят таким способом всему Морфлоту за обычное к ним пренебрежение со стороны офицеров ВМФ: Он отчетливо дает понять, что он почитает всех этих героев моря гораздо меньше, чем свою касту.
Беру стакан, Крамер делает также, и меняю тему:
— А не знайте ли случаем, что будет с экипажем нашей лодки?
— Знаю ли я, что планирует КПС?
— Иногда у меня такое впечатление, что в Коралле вообще никто больше не планирует и не думает. Ни один мыслящий человек не мог бы сделать такую глупость, как послать подлодку из огня да в полымя…
— Я себе точно так говорил, — бормочет Крамер, словно беседуя сам с собой, и при этом рассматривает покачивающийся носок своего правого сапога. Затем устремляет свой взор так далеко, как только возможно, не двигая телом, и говорит:
— А Вы пользуетесь успехом! Не заметили? И даже у двоих, если не у троих… Там, две красотки за столом рядом с колонной…
При этом Крамер крутит носком сапога и поворачивает его в указанном направлении.
— А вон там позади, на Вас смотрит также и дамочка в розовом… Нет, теперь не смотрят!
В то время как я верчу глазами в стороны, но остаюсь сидеть в той же позе, как сижу, спрашиваю Крамера:
— А откуда Вам известно, что это не Вас они имеют в виду?
— Ах ты, Боже мой! — отвечает тот не раздумывая. — Меня здесь знают как облупленного. Для этих charitable сестричек я не являюсь объектом интереса — или так скажем: давно никого больше не интересую. А вот Вы — это другое дело! Но помните: Местность здесь не такая безвредная, как она выглядит…
Говоря это он встает и говорит измененным на небрежность тоном:
— А что касается меня — то я теперь должен сделать пару дел. Как я Вам уже сказал: полевая комендатура располагается в старой ратуше, в замке в стиле ренессанса, вон там, за углом. Я заберу Вас — на этом же месте — в 15 часов. Пойдет?
— Благодарю! Надеюсь, я закончу свои дела быстрее.
— Ну, тогда погуляйте немного вокруг — но с осторожностью! У вас пистолет с собой? Подождите, я дам Вам лучше еще один магазин…