Крепостной шпион
Шрифт:
— Не было никаких чувств, я ошиблась. Я сказала сгоряча.
В гостиной у Бурсы было шумно, впрочем как и обычно в этот час. Играла тихая музыка, вокруг разговоры, лёгкая карточная игра, шорох платьев и позвякивание гусарских шпорю.
Желая сразу укрыться в своих комнатах, Анна пробежала через зал, но возле двери её поймала знакомая княжна. Из вежливости, перекинувшись с ней парой слов, она упустила время.
— Простите, но после мороза у меня разыгралась ужасная мигрень, — пытаясь высвободиться и убежать сказала Анна.
— Никакой мигрени у Вас, Анна Владиславовна, нет. Ложь. Вы хотите скрыться от меня и не ответить на мой вопрос.
Это было сказано так резко и громко, что все разговоры в зале пересеклись. Зал замер, а сидящий в нескольких шагах от Анны за ломберным столом Василий Макаров, как подброшенный на пружине, вскочил на ноги.
— Я Вам всё уже сказала, — Анна подалась назад к двери, — подите вон Андрей! Если хотите, то завтра… — она задохнулась, — завтра можем поговорить, но только не сейчас! Завтра!
— Теперь же, — настаивал, подступая к ней, Трипольский, — сейчас!
Глаза Анны беспомощно побежали по залу и остановились на молодом поручике, замершем у ломберного стола.
— Пустите барышню, — ответив на этот взгляд, излишне твёрдо сказал Василий Макаров. — Пустите её, граф. Если Вам сказано, что у барышни мигрень, вероятно, это так. Давайте, граф, не будем не будем сомневаться в её словах.
Воспользовавшись тем, что Трипольский отвлёкся, Анна легко скользнул за двустворчатые двери и исчезла из гостиной.
— А, это опять Вы, — раздражённо спросил Трипольский. — Как Вы мне надоели, честное слово.
— Вы мне тоже изрядно надоели, граф, — сказал Василий и предложил: — Может быть, мы, как люди чести, решим эту проблему?
— Завтра, — сказал Трипольский, — с одиннадцати шагов.
— Когда и где Вам будет угодно?
— Давайте на Черной речке?
— Нет!
— От чего же нет?
— Пошло на Черной речке стреляться. Там все стреляются и, как правило, без результата. Ранения одни, испуг. Потом каскад извинений.
— Тогда на Пряжке.
— Годится. Завтра в 5 часов на Пряжке. Сегодня можете прислать секундантов, граф.
Бурсы в этот момент не было в гостиной, и секретарь поспешил наверх в библиотеку проинформировать Константина Эммануиловича о произошедшем.
Со времени злополучной ночи, когда Сергей Филиппович отправился с письмом в особняк на Фонтанке, отношения хозяина и секретаря переменились.
Ни слова так и не было сказано о злополучном пакете, но пребывая в постоянном ожидании неприятного вопроса. Секретарь не мог скрыть своего напряжение.
— Стреляться договорились? — спросил Бурса, даже не поднимая взгляда от бумаг, разложенных на столе. — Молодые, кровь кипит, завидую. — Он поднял глаза, и наконец глянул на секретаря. — Знаешь, Серёжа, я бы сам кого-нибудь сегодня на дуэли застрелил.
— Зачем же? — искренне удивился секретарь.
— Это бодрит, знаешь ли, — Бурса поднялся из-за стола, отодвинул кресло и, разминая ноги прошёлся по кабинету. — Свежий воздух, две коляски, верные секунданты, тощенький напуганный доктор с чемоданчиком. Потом бах, — Бурса поднял выставленный палец, изображая пистолет. Он был теперь в превосходном расположении духа. — И все галки со всех сосен в небо, как гнилые груши посыпались.
В ночь перед дуэлью Василий Макаров не сомкнул глаз. Он лежал на спине на своём жёстком ложе в казарме, смотря широко раскрытыми глазами в темноту. Но молодой человек, как это не удивительно, вовсе не думал о предстоящем смертельном поединке. Он не думал и о прекрасной Анне Владиславовне, ставшей причиной раздора. Ему не давала покоя совершенно другая мысль…
«Тот человек, тот клеймёный каторжник, что напал на меня возле женской спальни тогда ночью, — думал Василий. — Ведь прошёл он в дом также тайно, как я, через чёрный ход. Я забрался туда свататься с пьяных глаз. А он-то зачем полез среди ночи? Что каторжнику клеймёному могло в доме понадобиться в такой час? Если он хотел украсть что-то, так зачем же ему лезть в девичью спальню? В девичьей спальне, кроме визга и переполоха, ничего среди ночи не сыщешь. Да и, если бы он хотел украсть, не стал бы на меня нападать. Почему он напал на меня? Вероятно, принял за кого-то другого. Кого он хотел убить? Кто его послал?»
Вокруг стояла ровная зимняя чернота, когда, стряхнув с себя остатки дремоты, Василий сел в санки.
— Так ещё рано, — мутными глазами глянув на него, сказал Афанасий, устраиваясь рядом. — Могли бы ещё немножко соснуть. Стреляться со свежей головой надо, зачем мы…
Афанасий, согревшись под полостью, задремал. Он так и не понял — зачем Макарову понадобилось выехать раньше.
Прежде, чем ехать на Пряжку, сани, по приказу Василия, сделали большой круг по городу и прокатили мимо дома на Конюшенной.
Проведя не один день перед этим домом и ни разу не заметив уголовника в надвинутой на глаза шапке, Василий почему-то решил, что, как раз теперь он его увидит.
«Если замечу, убью сразу, — определил для себя молодой горячий поручик. — Больше всего похоже, что в дом он не просто так прокрался, а за жизнью Анны Владиславовны приходил. Даже, если я и неправ, лучше убить. Не велик грех каторжника убить. Замолю».
В окне Анны горел свет. Василий остановил сани и тихо, так, чтобы не разбудить своего секунданта вышел. Обогнув здание, молодой офицер приблизился к двери чёрного хода. Нажал на ручку, дверь не поддалась.
«Ну слава Богу, — подумал он, — так просто не войти».
В городе было совсем тихо, и неожиданно долетевший до слуха звук речи, удивил Василия. Ни стука подков, ни шороха полозьев, ни ржание, а только лишь голоса и осторожные шаги.
Поручик повернулся и быстро отошёл от двери, покидая освещённую зону, присел на корточки и замер. Напряжённо он смотрел на запертый чёрный ход. Шипел, разбрызгивая синие искры, адский газовый фонарь. Минуту проходила за минутой. Никаких голосов уже не было слышно.