Крепостной шпион
Шрифт:
В зале наступила тишина. Никто не смел и вымолвить ни слова. Только лакей, вставший на корточки и осторожно складывающий на поднос осколки разбитых хрустальных бокалов, производил лёгкий звон. И ещё тикали, конечно, часы.
На одном дыхании выдав свою речь, Анна Владиславовна немножко стушевались. Она не испытывала особой неловкости или страха. Но после мгновенного гневного возбуждения наступила усталость.
— Гнать! Гнать мерзавца! — послышались запоздалые возгласы в ответ на поставленный
— Арестовать его!
— В крепость!
— Он безумен, — возник неуверенный женский голосок среди других пылких возгласов. — Он влюблён и от того безумен. Пожалейте! Пожалейте его, господа!
— Пусть объяснится публично!
— Может быть найдётся смелый среди мужчин, вызовет на дуэль. Право, это решило бы всю проблему.
Ещё раз девушка обвела глазами собравшихся. Только теперь она увидела, что среди возбуждённой толпы гостей — а все, даже старики, теперь стояли на ногах — стоял Андрей Трипольский.
«Боже, — подумала Анна. — А где же Василий? Неужели… — она не посмела даже мысленно поставить точку под приговором. — Неужели он?..
То, что произошло дальше в гостиной Константина Эммануиловича Бурсы на Конюшенной улице многие потом пересказывали как невероятный, невозможный анекдот. Даже многие из присутствовавших и видевших всё своими глазами потом усомнились. Было ли всё это, что они видели на самом деле, или же подкисшее вино ударило в голову? Какая-то нелепая ошибка, неверно понятая сцена.
Даже для свободных нравов гостиной на Конюшенной, последовавшее за монологом Анны, поведение Ивана Кузьмича было через чур пылко.
Войдя в залу за руку с Иваном Кузьмичом, Анна так и не прошла дальше, а стояла рядом с Бурсой-младшим. Перед глазами девушки было темно. Она мысленно была уже совсем с другим человеком, когда раздался свистящий шёпот дядюшки:
— Я уйду, — Анна почувствовала, что её приобнимает за талию сильная рука. Она не могла понять этих слов. — Я уйду, но я уйду вместе с тобой.
Иван Кузьмич подтолкнула Анну вперёд, и все собравшиеся в гостиной увидели в руке его короткий кинжал, приставленный к платью девушки на уровне сердца.
— Ежели кто-нибудь попробует остановить меня, — уже громко и хрипло прокашлял негодяй, — я зарежу Анну Владиславовну у всех на глазах.
И в ту же секунду наружные двери с грохотом распахнулись. От прямого удара в лицо лакей, стоявший в передней, полетел назад, заскользил по паркету, не удержался на ногах и растянулся на полу.
Золочёные внутренние двери также были растворены. Вместе с клубами морозного воздуха в гостиную вошли двое. Оба вооружены саблями. Оба, как и расписывала позднее молва, одетые в драные медвежьи шубы. Это были специально прихваченные с собой Иваном Кузьмичом, всегда предполагающим худший оборот дела, двое обученных драке и убийству крепостных людей.
Как показала позже следствие проведённое Удуевым, оба были русскими и состояли в собственности Бурсы-младшего.
— Пустите меня, дядюшка, — с трудом выдохнула Анна. — Что же вы делаете?
— Я люблю тебя глупая, — отозвался тот. — И ты полюбишь меня. Нам нужно время. Мы уедем сейчас вместе. Поверь, так лучше.
Без сомнения, угрожая жизни юной красавицы и имея у входа в поддержку вооружённых людей, злодей смог бы не только вывести Анну на улицу, а, может быть, усадил бы её в карету и бежал из города, но, на счастье, вломившиеся в дом, незваные гости были остановлены людьми хозяина.
Конюхи в ливреях, правда, не имели оружия, но на их стороне была внезапность. Одним коротким ударом тяжёлого кулака в затылок был обезврежен первый из ворвавшихся в дом разбойников. Он повалился без сознания на паркет. Второй, сообразив в чём дело, завертелся на месте с обнажённой саблей.
Удуев, стоявший у противоположной стены, подобно другим в этой зале, взялся за рукоять своего оружия, но не обнажил его. Позор драться с простыми мужиками вот так среди бала. Ротмистр определил себе вмешаться только в том случае, если жизни девушки будет угрожать непосредственная опасность. Он мысленно составлял отчёт для тайной экспедиции.
Сабля неприятно сверкала, отражая свет свечей. У какой-то из женщин не выдержали нервы, и раздался душераздирающий визг.
Только на миг отвлечённый этим визгом, разбойник потерял бдительность и был сбит с ног вторым лжелакеем. Удар огромного кулака в переносицу завершил дело.
— А теперь опустите кинжал, — сказал Трипольский, подступив к Ивану Кузмичу. — Опустите. Дело чести не драться с вами на дуэли, а прирезать, как бешеную собаку. — Трипольский вытащил свою шпагу и приставил её остриём к левому глазу Ивана Бурсы. — Отпустите девушку, и я даю слово дворянина, Вы сможете выйти отсюда и сесть в свои сани живым.
Когда поднявшийся за каретой Ивана Кузьмича снег опал, и гости, возбуждённо переговариваясь, стали отходить от окон, княгиня Ольховская, сохраняя полное спокойствие, спросила у хозяина дома:
— Не кажется ли Вам, Ваше превосходительство, что по этому поводу следует устроить внеочередное заседание «Пятиугольника»?
— Этого достаточно для того, чтобы устроить заседание, — согласился хозяин особняка. — Но помилуйте, Наталья Андреевна, этого мало чтобы наша организация пошла на очистительную акцию. Я уверен, Верхний список Вас не поддержит.
Эти слова были сказаны, может быть, громче чем следовало, и чуткое ухо ротмистра Удуева, стоящего поблизости, уловило последнюю фразу.