Крепостной шпион

Бородыня Александр Сергеевич

На углу возле меховой лавки Протасовых он остановился и, действуя будто в кошмарном сне, развязал мешок. Не желая видеть того, что покажется из мешка, Сергей Филиппович отвернулся и встал спиной к дому. Он услышал, как прозвучали будто деревянные башмаки, щелчок и опять тишина.

«Боже, — подумал секретарь, — я на собственных плечах принёс карлика-убийцу. Что же я делаю? Нужно уйти отсюда, нельзя ждать».

В подворотне громко закричала какая-то кошка. Секретаря обдало потом, он шарахнулся

в сторону, больно ударился локтем о каменную стену и от этого очнулся.

«Нужно предупредить этих меховщиков, что у них в доме смерть, — определил он себе, пытаясь вычислить какое же окно является окном спальни. — Вот это, второе справа, по всей вероятности».

Сильно ударив пальцами в стекло, Сергей Филиппович в эти минуты впервые за последние месяцы не думал ни что скажет княгиня Ольховская, ни вообще, что может последовать за его поступком, он просто хотел прекратить навязчивый бесконечный кошмар.

— Кто здесь? — спросил мужской голос в комнате, и секретарь узнал голос старшего Протасова.

— Это я, Сергей Филиппович, — ощутив себя полным болваном, отозвался секретарь. — Я хочу предупредить вас. Только что к вам в дом проник карлик, кажется он хочет убить вас.

За занавесью вспыхнула свеча, ткань на окне отодвинулась, и секретарь увидел сонное лицо старшего брата-меховщика.

— Шутите, барин? — спросил он, приближая губы почти к самому стеклу.

Но ответить Сергей Филиппович не успел.

В другой комнате рядом ясно прозвучал короткий горловой крик. Свеча вздрогнула в руке меховщика, ткань опустилась.

— Что там? — спросил секретарь.

Свеча за занавесью погасла и тут же раздался грохот опрокинутого шкафа. Потом Протасов крикнул и было слышно, как он ударил кулаком.

Не раздумывая, секретарь обернул правую руку полой собственного плаща и выбил стекло, благо окно находилось совсем низко. Пока он нащупал задвижку и распахнул раму, в комнате падали стулья и раздавался судорожный шум борьбы. Но судя по этому шуму, карлику не удалось сразу убить меховщика. Хрустело под деревянными подмётками стекло и раздавался громкий хрип.

Перешагнув подоконник, Сергей Филиппович замер. В комнате вдруг стало совсем тихо. Потом слабый голос меховщика сказал:

— Света, дайте света. Прошу вас зажгите свечу.

— Где она?

— На столе.

Пламя ожило под руками, и секретарь увидел опрокинутый шкаф, блестящие осколки под ногами. Он повернулся.

Протасов лежал на постели. На животе меховщика расплывалось алое пятно, но он был ещё жив. В руке умирающего был зажат длинный окровавленный кинжал.

— Прошу вас, — прохрипел Протасов, — пожалуйста, пойдите посмотрите, что с моим братом.

Только теперь секретарь понял, что нести мешок обратно ему не придётся. Он опустил свечу, освещая нижнюю часть комнаты и увидел карлика. Лилипут застрял, вытянув вверх кривые ручки, в щели между стеной и кроватью. На месте одного из глаз человека-карикатуры была круглая чёрная яма. Из ямы этой змейками выбегала кровь. Лилипут был мёртв.

Той же ночью, усталые после трудной дороги, Анна Владиславовна и граф Виктор, наконец-то достигли назначенной цели. Можно было ещё раз заночевать в деревне и приехать в усадьбу только на следующий день поутру, но Анна настояла, и они гнали лошадей почти до полуночи.

Луна светила ярко и огромный плохо ухоженный парк, куда вкатила, миновав железные распахнутые ворота их коляска, будто расступался с обеих сторон вдоль мощёной дорожки.

— Какое у тебя большое имение, — устало удивилась Анна. — Признаться, не ждала такого размаха.

— Три тысячи душ.

— Так много?

Но Виктор не ответил. По левую руку среди ветвей мелькнул белый кубический флигель с башенкой и, поворачивая голову, Анна ясно увидела сквозь ветви отблеск воды.

— Там что, река? — она указала рукой в сторону отблеска.

— Нет, озеро.

Скупость Виктора в ответах девушка отнесла к его усталости, но нехорошее предчувствие всё более и более овладевало ею.

«Чего же я боюсь? — подумала Анна Владиславовна. — Я не одна, я с законным мужем моим, а приехали мы в его родовое имение. Чего же испугалась я, глупая?»

Анна тряхнула головой, отобрала у Виктора кнут и изо всех сил ударила лошадей.

— Но, пошли, пошли, милые! Быстрее прошли!

Усадьба появилась неожиданно. Она выплыла из-за деревьев в лунном белом свете огромным бесформенным массивом и сразу заполнила половину неба. Было очень тихо. Только звон в траве, собственное дыхание и собственные шаги.

Но, когда вслед за Виктором, Анна поднялась по осыпающимся каменным ступеням и подошла к огромным дверям, ей почудилась отдалённая речь. Девушка напрягла слух. Говорили, похоже, по-английски.

«Откуда здесь могут быть англичане, — подумала она. — Наверное, показалось мне».

В огромной тёмной прихожей их встретил старый лакей. Лакей, не говоря ни слова, что также показалось странным двинулся впереди, показывая дорогу.

— А куда мы идём? — прижимаясь к Виктору, спросила Анна.

— В спальню, милая. Мы идём к тебе в спальню.

— Мы даже не поужинаем? — спросила Анна.

— Ты голодна?

— Нет.

— Я прикажу принести ужин в спальню.

Лакей обернулся:

— Постель приготовлена, — нараспев сообщил он. — Ждали вас.