Крещение огнем. «Небесная правда» «сталинских соколов» (сборник)
Шрифт:
– Я тоже, – сказал он примирительно. – Но, откровенно говоря, пожить бы еще хотелось. Прожить нелегким трудом заработанные деньги. И задешево я себя не отдам. И тебе советую не спешить на тот свет. Собственно, кто и что тебя здесь удерживает?
– Мое прошлое.
– Любому прошлому, даже самому распрекрасному, грош цена. Надо думать о будущем.
– Тогда дай мне время подумать.
– Не могу. Этого времени у нас нет.
– Хотя бы до ночи – не полетим же мы сейчас?
– Именно сейчас.
– Нас собьют наши же истребители.
– А может, и нет. Может, мы удачливые, – пошутил Пикалов, хотя ему было совсем не до шуток. Если Туманов заартачится, он не знал, что делать.
– И все-таки я советую потерпеть до ночи.
– Нет. Только сейчас. Я не угрожаю, но у меня другого выхода нет.
На соседней стоянке запустили моторы. Грохот ударил по ушам. Туманов, склонив голову, раздумывал. Или тянул время, на что-то надеясь.
– Видишь, все идет мне навстречу! – прокричал Пикалов ему в ухо, намекая на грохот, сквозь который выстрел пистолета никто не услышит.
– Хорошо, – отозвался Туманов. – Будем считать, что тебе удалось заставить меня силой оружия сесть в самолет.
Пикалов кивнул. Хотя в голосе летчика прозвучала обреченность, старший лейтенант решил быть начеку и предупредил:
– Без всяких уловок. Мне терять нечего. Я сяду в штурманскую кабину.
Туманов усмехнулся:
– Ты же сам утверждал, что мы в одинаковом положении. Значит, и мне терять нечего. Идем.
Петровский сидел в своем маленьком кабинете, ожидая телефонного звонка из Краснодара, куда уехал Серебряный со своим последним не штурманским заданием. Как он там? Хотя группа прикрытия у него надежная и резидент взят под наблюдение, неожиданности могут возникнуть всякие. За Лещинской тоже нужен глаз да глаз – ушлая, коварная женщина, какие только проверки не устраивала Серебряному: и досье на командиров требовала, и фотокопии на секретные документы, и даже уничтожить самолет… Молодец Ваня, превосходно сыграл роль пьяницы и волокиты, таких матерых шпионов провел… Пикалов, правда, все еще в тени держится, обеспечивает себе на всякий случай тылы… Так ловко в полк пробрался и все следы замел: родители-де в тридцать девятом году от угарного газа умерли, других родственников нет… Да, непросто было распутать этот клубок, добраться до папы Хохбауэра, матерого шпиона, и его сынка. Тот арестован, а этот все еще гуляет на свободе. До сообщения Серебряного об аресте «папы», Лещинской и его сообщников, которыми Гросфатер успел обзавестись в Краснодаре…
Что-то Серебряный задерживается. Операция должна была завершиться еще ночью…
Петровский даже вздрогнул – так пронзительно зазвонил телефон. Он снял трубку:
– Слушаю.
– Колинога докладывает. Пикалов направился на аэродром. А сказал, что отлучится на несколько минут в штаб. Мне показалось, он чем-то взволнован.
– Хорошо. Продолжайте занятия.
Ситуация резко осложнялась. Петровский позвонил Завидову, чтобы тот взял связь с Краснодаром на себя, и помчался на аэродром.
Через несколько минут позвонили с аэродрома: Пикалов у самолета Туманова, доставал пистолет. Похоже, принуждает его к бегству.
О том, что с Пикаловым надо быть настороже, Александра предупредил Серебряный с месяц назад. Но что начальник связи эскадрильи немецкий шпион, Александру и в голову не приходило. Когда человек ловчит, лжет, ни в грош дружбу не ценит, он тоже опасен, но когда этот человек – враг, живет среди ничего не подозревающих людей, чтобы причинять им вред, все делать для их погибели, – он не просто опасный, и с ним надо быть не настороже, а во всеоружии, арестовать его в любую минуту… Пикалова не арестовывали, видимо, по простой причине – выявляли связи. В чем же Серебряный просчитался, как Пикалову удалось разоблачить его? И где Петровский, где другие, кто должен контролировать каждый его шаг? Они должны быть рядом и догадаться, что здесь затевается.
У бомбардировщика действительно находилось уже двое: на помощь технику пришел механик. Они закрывали капоты моторов. Александр размышлял, как ему поступить. Можно, конечно, попытаться обезоружить Пикалова, хотя сделать это с его больной спиной будет непросто. Тем более что старший лейтенант наготове. Александр не трусил, наоборот, им овладела какая-то апатия, и он не обращал внимания, что Пикалов переложил пистолет из кобуры в карман и почти не вынимает оттуда руку. В голове напряженно билась одна мысль – не дать шпиону уйти, сдать его живым в руки контрразведки.
Они подошли к крылу самолета. Техник увидел Александра и без особой официальности сообщил:
– Все, командир, можете облетывать.
Александр затем и пришел на аэродром. Техник еще вчера вечером сообщил, что заканчивает ремонт. Поскольку Серебряного не было, а стрелок сержант Агеев находился в наряде, Александр намеревался облет совершить один. Члены экипажа ему не требовались: как работают моторы и рули управления, он проверит без них.
– Баки заправлены? – спросил Александр.
– Под завязку. До Берлина хватит, – пошутил техник.
– Давай сжатый воздух. Со мной полетит старший лейтенант Пикалов. За штурмана.
Ни техник, ни механик не обратили на эту фразу никакого внимания. Значит, они ни при чем… Возможно, на соседнем самолете?.. Но и там никто не интересовался, что затевается здесь… Вступать в единоборство с Пикаловым безнадежно – он все время начеку, и, пока техник с механиком поймут, в чем дело, он ухлопает их. Надо придумать что-то другое. Прежде всего, потянуть время.
Александр неторопливо поднялся на крыло, открыл колпак кабины. Постоял, наблюдая, как Пикалов опускает крышку нижнего люка, чтобы подняться в штурманскую кабину. Прежде чем ступить на лесенку, старший лейтенант поторопил Александра:
– Давай, командир, запускай, время – золото.
Александр сел в кресло, пристегнул парашют. Даже если ему придется взлететь, Пикалову никуда не уйти – парашюта у него нет. Но гробить самолет из-за такого подонка было жаль… Один мотор можно запустить…