Крещение огнем. «Небесная правда» «сталинских соколов» (сборник)
Шрифт:
– Провернуть винты! – скомандовал Александр, надевая шлемофон.
Техник с механиком взялись за лопасти. Один оборот, другой, третий… Пора командовать от винта, но надо потянуть еще… Где же Петровский?
– Не тяни, капитан, – раздался в наушниках голос Пикалова. – На тот свет всегда успеешь. Запускай.
– От винта! – крикнул Александр и включил подачу сжатого воздуха. Лопасти резво побежали друг за дружкой по кругу. Но вспышек, к удивлению и радости Александра, не последовало. Он щелкнул лапкой магнето в одну
– Капитан, я предупреждал – без уловок, – грозно зарокотал Пикалов. – Твоя грудь у меня на мушке.
Да, церемониться он не станет. Терять ему нечего.
– Включи магнето, – подсказал Пикалов, заподозрив, что летчик умышленно не запускает мотор. Грамотный! Александр так и хотел поступить со вторым мотором. Его кто-то опередил…
– Включил. Дело не в магнето.
– А в чем?
– Не знаю. Попробуем второй.
Но второй тоже запускаться не хотел.
Пикалов открыл астролюк, высунулся оттуда и прожег Александра испепеляющим взглядом. Александр пощелкал лапкой магнето.
– Слышишь? Что-то другое.
И Пикалов понял, в чем дело. Выхватил пистолет и навел на техника.
– А ну быстро исправляй, иначе прошью твою башку…
– Сейчас, сейчас. – Техник испуганно шарахнулся к мотору, стал открывать капот. К нему подошел механик. Но вместо помощи изо всей силы толканул его плечом, и они вместе кубарем покатились под плоскость.
Пикалов запоздало выстрелил.
– Давай на тот самолет, – махнул он Александру на соседний бомбардировщик, где недавно работали моторы.
Он еще на что-то надеялся…
Александр поднялся из кресла и услышал треск мотоцикла: по стоянке к их самолету мчался Петровский.
Пикалов выстрелил в него. Мотоцикл вильнул в сторону и скрылся за капониром.
Едва хлопнула крышка нижнего люка штурмана – Пикалов все же решил пробиваться к соседнему бомбардировщику, – снизу от хвоста прозвучал предупредительный выстрел, и механик крикнул:
– Сдавайся, Пикалов! Брось пистолет!
– А ты иди, возьми у меня! – отозвался Пикалов зло, истерично и выстрелил в направлении голоса. Потом вдруг юркнул в люк, метнулся к пулемету. Воспользовавшись этим, Александр вывалился из кабины и скатился по плоскости на землю. Механик схватил его за руку и втащил в «мертвую зону».
– Дайте пистолет, – попросил у него Александр. – Мой без патронов.
– Я сам. – Механик пополз вперед. Выстрелил.
– Не надо, – посоветовал Александр. – Он никуда не денется.
– А если вытащит пулемет?
– Не так-то это просто…
Сзади подкатил Петровский. Соскочил с седла и, держа пистолет наготове, пополз к носу самолета, где уже находился механик. Александр двинулся за ними. Сквозь плексиглас он увидел Пикалова, в бессильной злобе пытающегося вырвать пулемет из гнезда крепления.
– Хватит, Пикалов,
Пикалов бросил пулемет, высунулся из астролюка. Сказал насмешливо:
– Подойди ближе, капитан.
Петровский сделал несколько шагов. Пикалов вскинул руку с пистолетом. Первым выстрелил Петровский. Пикалов дернулся, рука вяло опустилась. Пистолет глухо ударился о землю.
11
2/XI 1943 г. …Боевой вылет с бомбометанием по порту г. Севастополя…
(Из летной книжки Ф.И. Меньшикова)
2 ноября полк перелетел на Украину. На аэродроме самолеты встречал сам комдив полковник Лебедь в новеньком, поскрипывающем кожей реглане, в новой, по заказу сшитой фуражке, возбужденный, торжественный. Праздничное настроение было у всех: дела на фронте шли успешно, наши войска форсировали Днепр, подходили к Киеву; Южный фронт готовился к освобождению Крыма.
Дивизия за лето совершила ряд блестящих налетов по вражеским объектам – аэродромам и переправам, крупным штабам и сосредоточениям войск и техники; всем трем полкам было присвоено звание гвардейских. Шли разговоры, что Лебедь вот-вот станет генералом.
Едва бомбардировщики приземлились и рассредоточились по капонирам, сооруженным еще немцами, как комдив приказал командиру полка со своими заместителями и командирами эскадрилий собраться у КП – привезенной откуда-то сравнительно большой будке, уже оборудованной телефонами и радио.
Капитан Туманов временно исполнял обязанности командира 3-й эскадрильи вместо не вернувшегося еще от крымских партизан капитана Проценко – и пошел вместе со всеми.
Комдив, выслушав рапорт подполковника Омельченко, окинул всех довольным взглядом и сразу приступил к делу.
– Знаю, что устали. Знаю, что тылы еще не подоспели и нет ни стартеров, ни тягачей, ни прожекторов. Но вам не привыкать включаться в боевую работу без них. Боевая задача: нанести этой ночью бомбовый удар по укреплениям и причалам Севастополя. Там, по сведениям разведки, скопилось много кораблей. Техническому составу готовить самолеты, летному – пообедать, отдохнуть и в 18.00 построиться здесь на последние указания…
Когда командиры были отпущены, Лебедь попросил Туманова задержаться.
– Хотите ко мне в дивизию? – без обиняков спросил полковник. – Инспектором по технике пилотирования.
Лебедь всегда вызывал восхищение у Туманова: смел, решителен, непреклонен; служить под началом такого командира не только почетно, но и поучительно. И все-таки уходить из полка, в котором провоевал с первых дней войны, с людьми которого сдружился, сроднился, было нелегко.
Комдив догадался, что заставило задуматься капитана, и дружелюбно хлопнул его по плечу: