Крещенский апельсин
Шрифт:
Дознаватель колебался – пока что ему не удавалось выиграть поединок с госпожой Май. А если он откроет ей все карты? Сумеет ли она принять меры к тому, чтобы избавиться от улик? Однако он был уверен, что госпожа Май не знает главного: после триумфального визита на телефонную станцию он отправил своего шустрого Льва Лапочкина к товарищу прокурора за разрешением на обыск квартиры господина Либида. Наверное, помощник уже обследовал квартиру и мчится сюда с подтверждением преступного замысла!
– Факты таковы, дорогая Ольга Леонардовна, – начал важно Тернов, – ваш сотрудник Эдмунд Либид сговорился с телефонисткой Чумниковой, и за соответствующую мзду она вела записи телефонных разговоров, вернее, любовных излияний депутата Гарноусова и Айседоры Дункан. Затем господин Либид принялся шантажировать этими записями депутата. Даже встретился с ним тайно в салоне. Требовал деньги – или грозил опубликовать разоблачительный материал в журнале «Флирт». Но депутат попробовал избавиться от шантажиста. Нанятая им женщина-убийца намеревалась одним выстрелом через витрину убрать обладателя записей. Она промахнулась. В это время мимо проходил ваш сотрудник Шалопаев, и его по ошибке схватил бдительный дворник. Пожалуй, господин Либид вовлек в преступную авантюру и своего молодого друга – в качестве ассистента, призванного сообщать о непредвиденных опасностях. Во время дознания обнаружен листок записей, сделанных Чумниковой для господина Либида. По почерку мы выявили пособницу шантажиста. Остальное она нам рассказала сама. У вас есть вопросы?
– Разумеется, господин Тернов, – иронически отозвалась госпожа Май, ни единым словом не перебившая дознавателя в продолжение его монолога.
– Я готов ответить.
– Госпожа Дункан призналась в порочной связи с депутатом?
– Ее признания и не требовалось. Я собственными глазами видел, как она бросилась ему на шею возле Думы.
– А господин Гарноусов изобличен в прелюбодеянии?
– Он преступную связь яростно отрицает. Грозит подать в суд на клеветников. А мисс Дункан отправить на одиннадцатую версту.
– Но хотя бы встречу в салоне с господином Либидом он подтверждает?
– И здесь запирается. Но мы предъявим живого господина Либида в парикмахерский салон и установим истину.
– Дорогой Павел Мироныч, – госпожа Май опечалилась, – мне грустно вам об этом говорить, но я обязана. Ваша версия зиждется на весьма зыбких основаниях. Самых главных доказательств у вас нет.
– Они будут, не сомневайтесь. Разве не достаточно, если мы найдем при обыске у господина Либида аналогичные листки, исписанные почерком Чумниковой?
Госпожа Май глубоко вздохнула.
– Дорогой Павел Мироныч! Помните недавнее происшествие с иголкой в апельсине? Ведь тогда Эдмунд и пострадал. Я только лишний раз убеждаюсь в том, что у него есть тайные враги. Кому-то неймется лишить его жизни и репутации. Поэтому-то я и не возражала, когда наш сплоченный коллектив возжаждал оберегать Эдмунда. Сотрудники вызвались по очереди ходить за ним по пятам. Вот вам и объяснение, почему наши журналисты появлялись рядом с господином Либидом в самых разных местах. В том числе и возле Государственной Думы. Признаюсь вам, сегодня утром я запретила Фалалею следовать за Эдмундом к Думе, уж там-то, я была уверена, господину Либиду ничего не грозит. Но журналистская солидарность превыше всего…
– Так он там ожидал господина Либида? – задумчиво произнес Тернов. – Это тоже хорошо ложится в мою версию. После встречи в салоне, прерванной неудавшимся выстрелом, господин Либид счел за наилучшее отправиться в Таврический дворец. Там легко затеряться среди праздной публики. Увидев своего шантажиста прямо в Думе, депутат Гарноусов решил сдаться. Очевидно, его адвокат Шмыгин, сопровождавший своего клиента, встретился с шантажистом в туалетной комнате и выкупил компрометирующие листки.
– В таком случае, обращаю ваше внимание, Павел Мироныч, вам надо было учинять обыск у депутата или его адвоката. А вы зачем-то господина Либида беспокоите…
Издевка, прозвучавшая в голосе госпожи Май, заставила Тернова залиться краской стыда. Он молчал, обдумывая достойный ответ. В наступившей тишине послышались шаги в коридоре. Кто-то приближался к дверям приемной.
Главный редактор журнала «Флирт» и следователь Казанской части обратили взоры к дверям. В проеме возникла элегантная фигура пострадавшего от иголки в апельсине. За господином Либидом маячил далеко не столь презентабельный Лапочкин. По кислому выражению лица своего помощника Тернов понял, что доказательств добыть не удалось.
– Добрый вечер, господа, – приятным баритоном возвестил господин Либид, и в его голосе не чувствовалось ни смущения, ни страха, ни напряжения.
– Как ты вовремя, дорогой Эдмунд, – госпожа Май встала ему навстречу. – Но ты не один?
– Под конвоем, дорогая Олюшка, под конвоем, – игриво пояснил Эдмунд, с чувством целуя протянутую ему ручку, и перевел волоокий взор на Тернова. – По вашему приказанию, господин Тернов, прибыл. Не посмел отказать вашему драгоценному помощнику. Позвольте пожать вашу мужественную руку.
Павел Миронович, преодолев неприязнь, протянул господину Либиду ладонь.
– Присаживайтесь, господа, – уверенно пригласила хозяйка. – Сейчас за рюмкой коньяка все проблемы решим. Или вы предпочитаете водочку?
Мужчины неопределенно улыбнулись. И Ольга крикнула, подойдя к двери:
– Данила, собери поднос с водочкой и закуской.
Усевшись в свое кресло, она обвела мужчин победоносным взором.
– Надеюсь, мы разрешим возникший конфликт мирным путем. Дорогой Эдмунд, прошу тебя простить Павла Мироныча за обыск. Он руководствовался ложной версией.
– Я и не сержусь, – благодушно улыбнулся господин Либид, доставая из внутреннего кармашка сюртука пилку для полировки ногтей. – Я человек законопослушный. Пришел ко мне в сопровождении дворника и околоточного господин Лапочкин, изъявил желание провести обыск, предъявил санкцию от прокурора – пожалуйста. Я перед законом чист.
– А откуда у вас крупная сумма денег в банковской упаковке? – подал голос Лапочкин, присевший на стул у дверей.
– В карты выиграл, причем давно, – равнодушно пояснил господин Либид и тяжело вздохнул. – Придется и в третий раз повторять. Опять, вижу, протокола не ведется…
– Друг мой, – подхватила Ольга Леонардовна, – скажи как на духу господину Тернову: был ли ты вчера в том злополучном салоне, в котором стреляли в господина Гарноусова?
– А кто такой господин Гарноусов?
– Не переигрывайте, господин Либид, – буркнул Тернов, – уж депутата Государственной Думы вы, наверное, знаете…
– А! Депугатишко провинциальный… Сейчас припоминаю. Да, есть такой, хотя я общаюсь более с высокими умами российского законодательства, я же юрист…
– Может быть, вы вчера случайно встретились в салоне мужской красоты? – настаивала Ольга Леонардовна.