Крест и корона

Бильо Нэнси

Постепенно я прозревала очертания странного эскиза, набросанного епископом Гардинером. Еще немного — и я, возможно, проникну в тайну короны.

Я вышла из-под деревьев и прошла несколько футов в направлении монастыря, когда что-то вдали справа привлекло мое внимание. Я прищурилась, вглядываясь сквозь пелену дождя. По округлому, плоскому, лишенному растительности холму от меня удалялась женщина, одетая в простой хабит послушницы. Капюшон ее лежал на плечах, как и у меня. Это была сестра Кристина.

Я поспешила за ней, цепляясь за ветки

там, где это было возможно. Жесткая кора царапала руки, но приходилось терпеть, чтобы не соскользнуть вниз по склону.

— Сестра Кристина! — прокричала я, выбравшись из зарослей.

Она остановилась, но не обернулась. Вероятно, мой голос относило в сторону ветром, который теперь стал еще холоднее и сильнее, хотя дождь уменьшился.

Почти догнав сестру Кристину, я снова окликнула ее. На этот раз она буквально подпрыгнула от удивления. Я увидела, что лицо ее опухло от слез, как, вероятно, и мое.

— Что случилось, сестра? — спросила я. — Могу я вам чем-то помочь?

Она в ответ лишь молча покачала головой. Я не настаивала, поскольку понимала и разделяла ее скорбь: слишком неясным было будущее Дартфордского монастыря. Широкий лоб сестры Кристины бороздили морщины, как у старухи. Нос покраснел — от холода, а может, от слез. Синевато-серые глаза смотрели устало.

Она неожиданно схватила меня за руку и крепко сжала:

— Ах, сестра Джоанна, извините, что осуждала вас.

— Я сама во всем виновата и заслуживаю осуждения, — сказала я. — Но все равно спасибо, сестра Кристина. Мне так не хватало вашей дружбы.

Мы обнялись и невольно заулыбались: мы обе были такие мокрые и дрожали от холода.

Потом она задумчиво посмотрела на меня:

— Вы были готовы пожертвовать всем — местом послушницы и даже жизнью, — чтобы отдать последний долг кузине, которая умерла, потому что восстала против ереси. Теперь я считаю ваш поступок очень мужественным.

Мне неловко было выслушивать ее похвалы сейчас, ведь и нескольких минут не прошло с того момента, как я положила в тайник свое шпионское донесение.

— Нет-нет-нет, — сказала я, качая головой. — Я не должна была этого делать.

Сестра Кристина развернулась на холме и, обведя окрестности рукой, поинтересовалась:

— Вы знаете, что это за место?

Я отрицательно покачала головой.

Тогда она показала вниз — чуть в стороне от ее правой ноги был врыт глубоко в землю серый камень.

— Здесь, на холме, несколько веков назад стоял женский монастырь, — пояснила сестра Кристина. — Это его фундамент. Если как следует поискать, можно обнаружить его целиком — он образует гигантский квадрат. Пожалуйста, давайте пройдем по нему вместе.

Я последовала за сестрой Кристиной, не сводя глаз с мокрой земли. Под травой здесь и там были различимы камни, лежащие так строго по прямой, что можно было не сомневаться: перед нами творение рук человеческих.

— Говорят, король Эдуард выбрал эту землю для Дартфорда как раз потому, что здесь и прежде существовал

монастырь, — сказала моя спутница. — Но вряд ли он знал, что случилось с этим монастырем.

— А что с ним случилось?

Стоя ко мне спиной, она ответила:

— Сестры были членами секты Святой Юлианы. Вы слышали об этой секте?

— Я знаю, что Юлиана была мученицей.

— Она была римлянкой, но приняла христианство и желала прожить всю жизнь девственницей. Однако отец ее, бывший язычником, приказал дочери выйти замуж. Говорят, что Юлиане якобы являлся даже сам дьявол — пытался переубедить ее, но все напрасно. Девушка не пожелала отказаться от своей веры и была за это убита. Римляне обезглавили ее.

Дрожь пробирала меня до костей. Я чувствовала себя такой уязвимой, стоя здесь, на пронизывающем ветру, вместе с сестрой Кристиной. Нас, возможно, было видно из монастыря внизу. Окна настоятельницы выходили на холм. Гулять по территории монастыря не запрещалось, но прогулка в такой день могла вызывать подозрения.

Однако уйти было невозможно: сестра Кристина упорно продолжала рассказывать мне историю этого исчезнувшего монастыря, которая, честно говоря, заинтересовала меня.

— А когда он был построен, этот монастырь? — спросила я.

— Я не знаю, когда его построили, а вот уничтожили в восьмом веке.

«За сто лет до короля Этельстана», — подумала я. Вслух же сказала:

— А кто его уничтожил и почему?

Моя спутница повернулась ко мне, на ее лице появилось ожесточенное выражение.

— Норманны, сестра Джоанна. Они к тому времени достигли вершины своего могущества. Норманны высаживались повсюду, они убивали христиан. Они похищали наше добро и сжигали наши фермы. Но любимым их занятием было вершить насилие над монахинями.

Меня передернуло.

— Сестра Кристина, это ужасно. Не говорите об этом.

Она продолжила, будто и не слышала меня:

— Сестры, вероятно, полагали, что их монастырь находится достаточно далеко от побережья и близко к Лондону, а потому им ничего не угрожает. Но они ошибались. Отряд норманнов нашел монастырь. Он был очень невелик — вроде бы всего восемь женщин. Норманны хотели ворваться внутрь и надругаться над сестрами.

Я закрыла глаза руками, словно пытаясь защититься от ужаса: мне вдруг показалось, что это происходит здесь и сейчас.

— Монахини заранее узнали, что норманны идут к их монастырю. Они заперли все двери. Но это была слабая защита — у захватчиков имелись топоры. И знаете, что тогда сделали монахини?

— Сестра Кристина, я не в силах слышать подобное. Умоляю вас. Любой рассказ о насилии над женщиной — я не могу…

Она ухватила меня за плечи и закричала:

— Сестры подожгли свой дом и сгорели заживо! Когда пожар стих и норманны разбили двери, они нашли внутри только обгоревшие тела. И так разозлились, что уничтожили монастырь, разнесли его по кирпичикам.