Крест Империи
Шрифт:
— Слышал, наши продули Траинне в полуфинале, - сказал он.
— Да? Я не смотрю, некогда в последнее время…
— Да я сам не смотрел, у нас сейчас тоже на работе… прикинь, заказ космической диаконии! Новую линию ставим. Экспериментальная электроника… 25 триславов с завода не уходил, представляешь? Раскладушки в цеху поставили. Это мне знаешь кто сказал про полуфинал? Нико, он ведь у меня в сборной города!
— Да ты что?
– удивился я. Надо же, щупленький, совсем не в отца, пятнадцатилетний пацан Нико - и уже в сборной Анграды? Ну я знал, что он гиролист, конечно…
— Ага, -
— А что же, - задумчиво сказал я, прикидывая, оставаться ли ночевать у Майты или в самом деле принять предложение соседа… Я ведь его давно знаю, с самой их свадьбы, когда Лукас с Рени получили здесь жилье, и здесь же гуляли, я участвовал, как и весь дом, и даже растаскивал какую-то получившуюся нечаянно драку, за что получил по носу, а потом помогал какое-то приличное число раз Рени втащить коляску на дурацкие ступеньки внизу, потому что пока до этого лифта доберешься…
— Обещать не могу, однако, вполне возможно, что и зайду.
— Слушай… - Лукас замялся, - вот ты ведь все-таки в ДИСе работаешь. Ты скажи, Йэн - только честно - что у вас говорят? Насчет скантийцев? Война будет, нет?
Я помолчал.
Никакого отношения моя нынешняя работа к Сканти не имела, и о международном положении никак не мог я знать больше простого оператора сборочных линий. Однако видно было, что Лукас надеялся на мой ответ… Я сказал.
— Не рискнут. Сам понимаешь, у нас паритет. Если война начнется - победителя в ней не будет при нынешнем оружии.
— Всему шарику амба, значит?
— Примерно так.
— А что же говорят про звездолеты, мол, у скантийских заправил свой флот уже построен, и место на Артиксе, вроде, они застолбили, теперь им только взлететь и можно по нам термоядерными лупить?
Внутри у меня привычно засосало, потому что была в этом доля истины, и это я уже знал точно.
— Не взлетят, - сказал я тихо, - у нас орбитальный пояс есть. Ни один полет в дальний космос без международного согласования не совершается.
— Вот и я так думаю, - ответил Лукас, - а у нас, знаешь, разное говорят…
— Слухи это. Страшилки. Ничего такого не будет. Ну ладно, до завтра - надеюсь!
Я толкнул свою дверь. Замок у меня полгода уже как сломался, все не соберусь вставить, да и зачем… Секретных материалов я дома не храню. Так - да пусть заходят, кому хочется. Только зачем заходить, что там делать-то, в берлоге моей…
Я перекусил хлебом с остатками ветчины. Завтра надо будет взять что-нибудь в распределителе. Плита сияет девственной чистотой, я совсем опустился, когда я последний раз себе хотя бы кашу варил? Все по кантинам питаюсь. Заодно открыл "Опыты духа" Клерена.
Всякое событие евангельской истории имеет отражение в жизни каждого из нас, ибо мистерия Духа, приоткрытая Христом в Рождестве, и распахнутая в Воскресении как в зеркале
В Преображении Спаситель приоткрыл покров своего смирения, Он явил славу свою, Которой владел еще прежде основания мира, Он приоткрыл тайну будущего, когда:
Откровение 22
3 ничего уже не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будет в нем, и рабы Его будут служить Ему.
4 И узрят лице Его, и имя Его будет на челах их.
5 И ночи не будет там, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их; и будут царствовать во веки веков. и сделал Он это не для того, чтобы апостолы сделали палатки и упокоились среди присносущного света, но чтобы показать им финиш, к которому еще прийдется бежать, до которого прийдется пройти через тернии и кровь, уныние и скорби.
Ведь как не похож Иисус Преображающийся на Иисуса Распятого. Муж силы, окруженный свидетелями прошлого, муж славы, осененный небесным сиянием, учитель, к ногам Которого пали пораженные ученики и Иисус страдающий, оставленный всеми, включая небесного Отца, агнонизирующий дрожью на кресте человек, задыхающийся и кричащий от боли своей…
Как тяжело не соблазниться, созерцая последнего!
Это ли Царь Иудейский?! Это то ли победоносный мессия Святого
Народа?
В преображении Иисус преподал апостолам залог победы, чтобы когда найдут темные тучи и опустится скорбь памятуемое преображение стало малой отрадой, дающей надежду. И этот урок ценен для каждого из нас.
Я аккуратно заложил книгу календариком с храмом святого Квиринуса, убрал посуду со стола. Мысли мои приобрели благочестиво-религиозное направление, и замаячила новая перспектива внезапно открывшейся передо мной свободы (молодец все-таки шеф… да и хрен с ним, с этим делом, пусть уж шеф его добьет, раз сам захотел). В воскресенье можно будет хорошо, по-человечески исповедаться.
Давно уж пора, надо сказать.
Я вымыл посуду. Перспектива приятного вечерка перед экраном видеона в кресле, с книгой в руках, с… нет, пива нет и не будет, да это и неплохо, чревоугодник проклятый, обойдешься. Только вот в сон скоро потянет, я себя знаю. Ничего, завтра как раз и высплюсь. Вот возьму и не стану вставать к утрене, с какой стати, не монах же я. Выдрыхнусь как следует… Неприятная мысль только все еще гложет изнутри. Да. Я аккуратно поставил тарелки - вечернюю и утреннюю - в мойку, и пошел к стационарному дискону.
Я тогда еще не понимал, почему такой странной мне кажется вся эта ситуация. Точнее, понимал, но не до конца. Что-то грызло меня изнутри, а может, ангел мой бедный все толкал под локоть, не спи, Йэн, проверь, несчастный мой ангел, работка тебе досталась - не позавидуешь. И вот ангел этот или интуиция толкнули меня к дискону и заставили набрать секретный код нашего спецотдела.
— Дектор Ромина Кеер у аппарата, - узкое темноглазое лицо женщины появилось на экране.
— Добрый вечер, дектор Кеер, говорит старший инквизитор Шестого Отдела центор Савинта.