Крест Империи
Шрифт:
Она остановилась у дверей, ежась в своей тонкой белой ночнушке. Лицо ее было несчастным. Позади чудесные выходные с мамой - ездили на речку, купаться первый раз в этом году, гоняли в гиролу, ходили в церковь, обедали в кантине, всю вторую половину дня шел дождь, играли втроем в карты, в "Большое путешествие" и "Космический бой". Впереди - учебная неделя, нагрузки, тренировки по ориентированию на местности, Элис шла на разряд, скоро соревнования. Крис не удержалась, обняла девочку. Чуть-чуть, только обозначила. Элис не возмутилась, но и не ответила на объятие.
— Холодно, - пробормотала она.
— Если хочешь, иди на кухню, поешь сперва… Горячей воды нету. Может, согреть?
– задумалась Крис.
— Ну ладно, - согласилась Элис. Через минуту она и Маркус уже сидели в кухне в ночных одеждах, Крис принесла пледы и накинула на детей, молоко уже согрелось, на стол было водружено блюдо с горой согретых вчерашних бугликов. Элис, кутаясь в плед, пробормотала благодарно:
— Спасибо…
Прочитали молитву. Дети накинулись на буглики с молоком, вчера напекли с утра вместе с Элис целую гору. Крис не ела, смотрела на детей, чуть улыбаясь, подперев ладонью подбородок. Какие они все-таки милые! Элис - красавица, волосы потемнее, чем у матери, а вот глаза - почти копия ее, разве что не такие раскосые, но тоже большие. Прямой, изящный носик. Конечно, Элис уже начала ворчать по поводу "этого ужасного носа" и того, какая она вообще уродина. И еще "эти прыщи!" - три-четыре прыщика на подбородке, ах, какая трагедия… Двенадцать лет, почти взрослая девица, что вы хотите… О мальчиках, правда, не думает. Собак любит до безумия. В следующем году хочет взять щенка, с 13 лет им разрешают. Маркус… у него мелкие плотные темные кудри - пошел в отца. Вообще на Юли похож, надо сказать. Как быстро летит время… Иногда Крис ощущала страшную тоску по тем временам, когда дети были совсем маленькими. Вот у Маркуса, десятилетнего, еще что-то младенческое в лице осталось, щечки слегка припухлые, и это беззаботное, чуть обиженное выражение глаз. Это хорошо, что они растут, это приятно, но… как хотелось бы еще маленького. Не сложилось. Ничего не сложилось. Неважно.
— Мам, а папа когда к нам придет?
– спросил Маркус невнятно, жуя сдобу. Крис чуть скривилась.
— Я не знаю, Маркус. Он не звонил мне. К вам ведь тоже не заходил?
— Нет, - ответила Элис.
— А на следующие выходные?
– поинтересовался сын. Крис вздохнула.
— Не знаю.
Юлиан редко брал детей. В первые пару лет после ухода - через выходные, как договорились. Сказал щедро: "И у тебя будут свободные выходные, хоть личную жизнь устроишь". Ну конечно… Но потом все реже и реже. Ада не в восторге от этого. По ее мнению, дети уже слишком большие. Да и Юли, видно, надоело. Крис все равно, она даже рада, что дети чаще у нее бывают. Но они страдают, особенно Маркус.
— Я к вам зайду в среду. Вы ведь свободны?
– спросила она.
— У меня тренька, - сказала Элис.
— Что, теперь и в среду тоже?
— К соревнованиям готовимся.
— Ну после тренировки тогда, может, дома и поужинаете, да и переночуете, если захочется, а с утра я вас отвезу в школу.
— Ура!
– Маркус подпрыгнул. Крис почувствовала себя польщенной. Вот как ни крути, а не такая уж она плохая мать. К другим дети вовсе не рвутся. Выходные - это святое, а на неделе они и сами предпочитают школу, где их жизнь, где столько интересного. Сама Крис лет в 10 уже перестала интересоваться родительским домом, даже, помнится, в воскресенье уже сильно хотелось в школу обратно, к своим любимым книжкам, к девчонкам. А ведь родителей не в чем упрекнуть. Просто в школе почти всегда лучше.
С другой стороны, подумала Крис, может быть, это ненормальные у нас отношения сложились. Хорошо, что дети любят мать, но не слишком ли уж надрывно, не слишком ли много их энергии, жизни съедает эта связь? Развиваются ли они в итоге нормально, как другие? Элис - слишком нервная, друзей у нее мало, себе на уме. Маркус… почти ни одна неделя не проходит без наказаний в школе. То одного мальчишку побил, то другого, на малейший выпад, который ему мерещится, отвечает агрессией, хамит учителям, на уроках никакой дисциплины… Может быть, это она виновата? Вполне возможно. Избаловала. Крис все время было жалко детей. И Элис, такую угловатую и ранимую, сложную девочку - ее Юли совсем не понимал и не любил. И Маркуса - как взглянешь на его спину и попку, там же практически всегда полоски, покрытые заживляющим гелем, несчастный мальчишка, за что только ему все это… нет, он не сахар, конечно, но…
Дома Крис баловала детей. Пусть в школе - зарядка, кросс, холодный душ, молитва, уроки… Дома - никаких зарядок. Дома горячее молоко, плед и лакомства, а умыться-одеться и потом можно. Пусть хоть немного отдохнут, побудут детьми, бедняги. Так, впрочем, и мама Крис делала…
— Чего молчим?
– солидно спросила Элис. Крис проглотила комок, такая щемящая жалость и любовь к ним - разве это выскажешь?
— Хорошие мои… - пробормотала она.
— Я тебя тоже люблю, мам, - Маркус потрепал ее по руке. Сердце захолонуло от счастья. Элис промолчала, только взглянула на мать. Она никогда не умела выражать свои чувства. Будто и не девочка. Но Крис знала точно, что Элис любит ее. Даже не то - они просто существовали в одном теле, одним дыханием, как правая рука и левая, как сердце и легкое, неразрывно связаны, на всю жизнь, и существовать друг без друга никак не могли. Это до сих пор так, а что будет дальше - Крис не знала. И не спрашивала себя.
— Маркус, - сказала она, - постарайся вести себя прилично. Помни, что тебе отец Лар сказал.
— Ага… надо считать до пяти. По-скантийски. Биро, вен, сим, дер, чонтас, - громко посчитал он, загибая пухлые пальчики, - и тогда уже отвечать.
— Вот-вот, - вздохнула Крис. Он обязательно сорвется. Так всегда. Он слишком нервный…
Она встала, отошла к кухонному автомату.
— Я вам упакую бугликов с собой.
Отправив детей, Крис накинула на волосы альву и спустилась вниз, церквушка, храм святой Дары, стояла прямо во дворе.
Когда она так пристрастилась к церкви снова? Крис уже не помнила. Было время, после знакомства с мужем, когда она начала относиться к сему заведению едва ли не враждебно. Когда это изменилось? Как-то постепенно. Не то, чтобы резко. Кажется, после того, как Юлиан первый раз изменил ей, она тогда еще Маркуса кормила… Альву на голову, малыша на руки, и так с ребенком стояла в храме, слезы лились, а она не замечала этого.
Храм спасал. Было время, когда Крис ненавидела собственный дом. Не хотелось прибирать его, даже стены вызывали отвращение. Она через силу готовила для Юлиана обед и ужин, и два, три раза в день уходила в храм. Просто посидеть. Отец Лар поговорил с ней несколько раз, да и оставил в покое, а что он может тут сделать? Ничего.
Сейчас не было ненависти. Одна пустота. Крис старалась забить ее, чтением, молитвами, работой, спортом, смотрела видеон, встречалась с подружками… В церкви ничего забивать не надо. Здесь Крис осознавала реальность. Но здесь эта реальность не угнетала и не беспокоила ее. Да, она несчастлива. Ну и что - разве она обязана быть счастливой? Разве от этого зависит отношение к ней Христа? Совсем нет. Побыть с Ним, снова ощутить Его - или, если нет этого, то просто хотя бы почувствовать прохладный покой, струящийся от алтаря. Ей было здесь покойно. Было легко.
Народу на службе было мало - кто пойдет в церковь утром в понедельник? В основном с утра ведь все работают. Крис причастилась, субботняя исповедь еще вполне свежа. Когда стихли звуки музыки, и священник с министрантами скрылся в сакристии, она так и осталась - постоять на коленях, побыть еще немного в этом беззвучном покое.
Она не произносила никаких молитв. Это было совершенно не нужно.
Тихие шаги позади отвлекли Крис. Она поднялась и села на скамеечку. Рядом опустился отец Лар в своей черной сутане.