Крести

Белая_Волчица

– Привет, Кармен, - улыбнулся Джон. – Выспалась?

– Вроде бы… А где…

– Уехал в морг пару часов назад, скоро должен вернуться. Сделать тебе кофе?

– Да, пожалуйста, - кивнула я. – Пойду, соберусь, скоро же в участок?

– Ага, - Ватсон поднялся со стула и потянулся за туркой.

И снова привычные занятия, призванные упорядочить мысли и взять себя под контроль. Хорошо, что Шерлока нет. Сейчас у него были бы все козыри на руках, пока я в таком разбитом состоянии.

Душ, дейзик, укладка феном, легкий макияж (черная тушь, румяна), в полотенце до гардеробной, не пересекаясь

с Ватсоном, и выбор одежды. Предпоследний день весны выдался пасмурным, того и гляди, польет дождь, так что ничего широкого… Склонив голову на бок, я без привычного воодушевления скользила взглядом по рядам одежды, заново перевешенной мною после того хаоса, что здесь устроил Холмс. Оп. Это еще что?

Задумчиво закусив губу, я подошла ближе и выудила из рубашек вешалку с одной точно мне не принадлежавшей. Вот это да. Та самая синяя рубашка, в которой Шерлок играл со мною в покер. Ах, да… Я же ее похвалила тогда… Но когда он успел ее сюда повесить, и сколько раз бывал у меня в квартире? И что это за намек?

Неужели отсылка к равенству между нами? Помнится, именно на этой почве женщины вообще стали носить мужские рубашки… Или предложение партнерства? Может быть, благодарность за вчерашний инцидент с Донован. Вариантов много, факт один. Рубашка теперь висит у меня, все еще пахнет его одеколоном, несмотря на то, что постирана. Примем за подарок.

Или за козырь, так мило презентованный мне Шерлоком. Мужская рубашка на женском теле может создавать два образа: сексуальный и деловой. По заверениям Холмса физиологически я его не интересую (то ли плакать, то ли смеяться, нужное подчеркните), однако презент рубашки как бы мягко намекает на обратное. Подсознательно Шерлоку хочется увидеть меня в его одежде, потому что у мужчин действует логическая цепочка «на ней моя вещь, значит, она принадлежит мне». О… Сколько всего можно разыграть из этого! Блестяще!

Сбросив полотенце, я достала из комода белое белье без всяких изяществ и капроновую просвечивающую белую майку. Натянув к этому черные джинсы-дудочки и обув балетки, я накинула рубашку Холмса поверх майки, завязала концы в узел чуть повыше живота и застегнула пуговицы до груди, оставив широкий вырез, позволяющий понять, что майка просвечивает. Показывая, не показывая, так сказать.

– Джон, я тоже буду кофе, - послышался из прихожей голос Холмса. Как вовремя. На старт, внимание, марш.

Поправив челку, я шагнула из гардеробной с полотенцем в руке, оказываясь нос к носу с детективом.

– Привет, - чуть улыбнулась я Холмсу, впившись взглядом в его лицо, транслирующее реакцию на мой внешний вид. Быстрый осмотр общим планом, еще раз более внимательный, складка между бровями, моргнул и… да, пристального изучения заслуживает рубашка!
– Кстати, спасибо за подарок, - я погладила пальцами отвернутый воротник.

Открыла дверь ванной, выставляя ее стеной между нами, повесила полотенце, вместе с тем переводя дух, и закрыла, снова оказываясь лицом к лицу с Шерлоком, пока еще не сказавшим ни слова.

– Что-то не так? – невинно поинтересовалась я.

– Я не думал, что ты ее наденешь сегодня, - высказал Холмс, все еще хмурясь.

– А. Ну что ж, смирись, что не способен предсказать мои действия.

– Способен. Я точно знаю, как ты поступишь в той или иной ситуации, исходя из выводов о твоем характере и привычках, полученных на основе длительного наблюдения за тобой и привычной тебе средой.

– О. Неужели? – я подошла ближе, нарушая его личное пространство. Сильно нарушая. Я бы даже сказала, что очень сильно. Ладонь легла на твердую грудь, пальцы нащупали маленькую пуговицу рубашки, бездумно принимаясь очерчивать ее. Задрав голову, я посмотрела в глаза Шерлоку, выпуская тяжелую артиллерию в виде хриплого голоса. – И что же, как ты думаешь, я сделаю сейчас?

Зрачки Холмса расширились, сердцебиение участилось, как и мое, черт бы его драл, глубокий вздох, попытка взять себя под контроль, начало сближения… Нет! Мой раунд! Согнув ногу, я резко опустила ее прямо на стопу Шерлока, успев увидеть удивление и напрягшуюся челюсть, что говорило о сдерживаемом ругательстве или вопле. Искренне надеюсь, что последнее. Самоуверенное исчадие инопланетной мысли.

– Ну как? Предсказал? – как ни в чем не бывало, поинтересовалась я, вовремя сжав пальцы ног и этим нехитрым способом переключая свой организм с возбуждения. – Я же сказала: никаких шастаний по моей квартире в обуви.

Развернувшись, я ретировалась (сбежала) на кухню, тут же садясь за стол и благодарно принимая кружку кофе и бутерброд, сооруженный Джоном.

– Все нормально? – спросил Ватсон, глянув на зашедшего и все еще хмурящегося Шерлока, смотрящего куда-то в пространство перед собой. Тщательный анализ? Просчитывает варианты, или уже планирует ответное действо?

– Валет, - посмотрел на меня Холмс, словно забыв о произошедшем только что в коридоре, хотя я оценила отсутствие туфель. Все-таки разулся.
– Во рту Мартина Сазерда был обнаружен валет крестей.

Сазерд. Вот какая у него была фамилия. Резко растеряв все свое с трудом приобретенное настроение, я уставилась в стол, отхлебнув кофе. Вкусный.

– Как он умер?

– Ножевое ранение, практически такая же рана, что и у Хай-Лоу. Никаких карт поблизости, подозреваю, Джокер отказался играть с убийцей…

– Он бы не потянул такую игру, - кивнула я. – Молодой шулер и… не такой, как я. У Хай-Лоу была десятка, теперь валет, это значит, что будет еще два убийства как минимум…

– Два? Почему два? – Ватсон перевел взгляд с Шерлока на меня.

– Потому что это похоже на сбор роял-флэша по старшинству, - ответила я, не поднимая глаз, однако уловив кивок Шерлока периферийным зрением. – Кроме того, есть старое поверье, что крести – это масть успеха и надежд. Десятка означает перемену, валет – приятель, дама – незаконное дитя, король – измена близкого, а туз – успех и подарок.

– Это все отдает какими-то гаданиями, - скептично отозвался Ватсон.

– Шулеры – суеверные люди, - взглянула я на него. – Мы работаем с картами, они огромная часть нашей жизни, и рано или поздно, наступает момент, когда уже неясно, кто кем играет: мы картами, или они нами. Вспомни дом Хай-Лоу. Убийца разыграл целый спектакль. Игра в вопрос и ответ, десятка… Вполне в его характере добавить еще больше драматизма и символизма, тем более что карты и выбранный им антураж это позволяют. Оставив карту, он позволил нам, точнее мне, поскольку адресована она вполне конкретно, наполнить ее значением.