«Крестоносцы» войны
Шрифт:
Кто-то загораживал выход.
Человек, стоявший в дверях, походил на видение горячечного бреда: бледное лицо, оскаленный рот, разорванный ворот рубашки.
Иетс узнал Торпа.
— Господи! — Иетс бросился к солдату, думая, что тот сейчас упадет. Но Торп не упал. Он овладел собой, вошел в комнату и заговорил, сдерживая волнение.
— Я не могу уснуть, Простите, пожалуйста, но я не могу уснуть.
Карен налила вина в бокал и подошла к Торпу. Жаль, что здесь нет Бинга, подумала она. Бинг сумел бы успокоить своего друга.
Торп, казалось, не видел Карен, стоявшую перед ним с бокалом в руке.
— Не могу уснуть! — крикнул он, словно взывая о помощи.
— Ничего, ничего, Торп, успокойтесь! — сказал Иетс.
— Нет ли у кого каких-нибудь пилюль? — спросил Люмис.
Торп не замечал ни окружающих, ни вызванного им переполоха.
— Почему вы не можете уснуть? — спросила Карен.
Не глядя на нее, Торп сказал неожиданно бесстрастным голосом:
— Уж очень тихо. А они лезут отовсюду!
— Кто лезет? — спросил Уиллоуби. — Что за чепуха!
Блуждающий взгляд Торпа остановился на Иетсе.
— Вы честный человек, — сказал он все тем же ровным, бесстрастным голосом. — Ведь это и вас касается. Разве вы не видите, что мы проигрываем войну? Мы каждый день терпим поражение. Фашисты лезут отовсюду. Я не болен, лейтенант, уверяю вас, я не болен. Я вижу, своими глазами вижу, как они подбираются к нам. Вот здесь, в этой комнате, в замке, в армии, дома…
Иетс почувствовал, что все офицеры смотрят уже не на Торпа, а на него.
— Он воевал в Северной Африке, — сказала Карен.
— Это все бомбежка, — сказал Крэбтриз. — Есть люди, которые ее просто не выносят.
— Но он ведь жалуется, что слишком тихо, — заместил Крерар.
Торп поднял руку.
— Молчать! Что толку выигрывать сражения, если мы проигрываем войну? Наш флаг — да это же всего-навсего пестрая тряпка. Разве не так, лейтенант? Скажите!
У Иетса словно язык отнялся. Он не вслушивался в слова Торпа и не вполне понимал, что происходит в душе солдата. Он только видел, что тот совсем измучился и глубоко несчастлив. Однако Иетс отлично знал, что офицерская пирушка — не место для нервного припадка.
— Это ваш подчиненный, Иетс? — сказал Уиллоуби. — Будьте любезны, уведите его отсюда.
Торп, погруженный в свои мысли, все же понял смысл приказа Уиллоуби.
— Не надо! — закричал он. — Не гоните меня, лейтенант! Скажите мне — прав я или не прав? — Не дожидаясь ответа, он заговорил, понизив голос, словно хотел быть услышанным одним только Иетсом: — Некуда будет уйти! Куда вы уйдете? Будет только всепоглощающий мрак, черный, густой, удушливый…
Иетс сказал нерешительно:
— Не бойтесь, я вас не брошу одного.
Люмис подошел к двери и крикнул:
— Разводящий!
Торп сделал еще шаг к Иетсу:
— Пока не поздно, уйдемте куда-нибудь, — вы и я, и все честные люди, которых мы сумеем найти.
— Выпейте! — Карен снова протянула бокал.
Торп, видимо, узнал, ее.
— Вы от газеты, я знаю, знаю… Пожалуйста, подождите минутку. Я сделаю заявление, которое поразит всех. Но сейчас, простите, у меня неотложное дело.
Он схватил Иетса за рукав.
— Вам скажут, что со мной что-то неладно, потому что я всех их вижу насквозь. Я знаю, чего они хотят. Но вы им не поверите, лейтенант? Обещайте мне, что не поверите!
— Обещаю.
Иетс испытывал мучительную тревогу. Сбивчивые, страстные слова Торпа, в которых звучал и бред помешанного, и страх, и намеки на многое, что Иетс смутно ощущал, но во что никогда не дерзал вдуматься, потрясли его до глубины души. Он не желал иметь ничего общего ни с безумием Торпа, ни с его фантазиями и в то же время чувствовал, что ему уже не отделаться от них, что Торп выжег на нем клеймо, о котором не забудут ни он сам, ни другие офицеры.
— Надо как-нибудь помочь ему, — сказал он Люмису.
— Мы завтра утром пошлем его к врачу, — извиняющимся тоном сказал Люмис, обращаясь к Уиллоуби и Карен.
В комнату вошел Дондоло, в полном вооружении.
— Сержант Дондоло, — сказал Люмис, — вы зачем здесь?
— Я заменяю разводящего, сэр. Сержант Лорд…
— Понятно, понятно… — Люмис сообразил, что Дондоло, вероятно, берет десять долларов или около того за несение караульной службы вместо Лорда. — Если вы разводящий, — сказал он повелительным тоном, — уведите этого солдата и уложите его спать.
— Торп, — сказал Дондоло, — идем.
Торп отпрянул, словно его ударили хлыстом; он хотел что-то сказать, но не мог вымолвить ни слова. Он, точно утопающий, судорожно вцепился в руку Иетса.
— Отпусти лейтенанта, — сказал Дондоло. — Я знаю его, — продолжал он, обращаясь ко всем присутствующим. — Он иногда чудит, но он смирный… Идем, идем, Торп, незачем тут торчать. — Он говорил ласково, почти с нежностью.
Торп бессильно уронил руки. Он понурил голову и медленно, но покорно пошел к двери, где ждал его Дондоло. Дондоло обнял его за плечи.
— Не беспокойтесь, капитан Люмис, я уж позабочусь о нем. Простите, господа, за беспокойство.
Дондоло и Торп вышли.
Иетс облегченно вздохнул. Он было хотел последовать за Торпом. В заботливости Дондоло ему почудилось что-то каверзное, пугающее. Но и так уж достаточно скверно, что этот тягостный случай привлек к нему всеобщее внимание. Он не хотел расширять пропасть, которую Торп своим поведением вырыл между ним и другими офицерами; напротив, он хотел уничтожить ее, сгладить впечатление. К тому же инцидент с Торпом как-то разъединил Уиллоуби и Карен, а до утра еще далеко. Можно отложить до завтра; завтра он позаботится о Торпе.