Крестовые походы. Под сенью креста

Доманин Александр

Коронация Алексея V значительно ухудшила положение крестоносцев. Мурзуфл еще при Ангелах был известен как один из наиболее ярых противников латинян. Едва придя к власти, он подтвердил это, в ультимативной форме потребовав от «Христовых воинов» в иосьмидневный срок очистить византийскую территорию. Крестоносцы, естественно, отказались — тем более, что зимой это так или иначе было невозможно. Однако в лагере паломников воцарилось уныние. Ситуация виделась довольно беспросветной. Оба их византийских ставленника погибли, тем самым была потеряна и возможность внести раскол в византийские ряды. Положение усугублялось наступившим голодом: ведь всякие поставки продовольствия полностью прекратились. Армия, находившаяся на грани голодной смерти, питалась почти исключительно кониной, и ежедневно десятки, а то и сотни людей умирали от голода и лишений. К тому же греки почти ежедневно устраивали вылазки и нападения, которые, хотя и не давали какого-либо серьезного результата, держали

крестоносное воинство в постоянном напряжении.

Неожиданный и счастливый для «рыцарей Христа» перелом наступил в феврале. Мурзуфл получил известие, что большой отряд крестоносцев во главе с графом Генрихом, братом Балдуина Фландрского, покинул укрепленный лагерь в поисках продовольствия. Алексей V счел момент удачным для того, чтобы разбить крестоносцев по частям. Он взял наиболее боеспособную часть своего войска и бросился в погоню за французским отрядом. Греки сумели довольно незаметно подойти и всей силой обрушились на арьергард крестоносцев. Однако католические рыцари еще раз показали, что в ближнем конном бою им нет равных. Несмотря на огромный численный перевес, греки потерпели сокрушительное поражение. Погибли десятки их знатных воинов, а сам Мурзуфл был ранен и бежал в Константинополь, под защиту крепостных стен. Ужасным ударом для византийцев стала и потеря в этом сражении одной из величайших святынь империи — чудотворного образа Божьей Матери, по преданию, написанного самим евангелистом Лукой. Рыцари Генриха захватили также императорское знамя и знаки царского достоинства.

Тяжелое поражение и утрата святынь очень сильно ударили по боевому духу защитников Империи. В свою очередь, крестоносцы воодушевились этой победой и, вдохновляемые фанатично настроенным духовенством, решились на борьбу до победного конца. В марте состоялся совет руководителей похода, на котором было решено штурмовать Константинополь. Мурзуфл, как цареубийца, подлежал казни, а нового императора крестоносцы должны были выбрать из своей среды. Были также оговорены правила раздела добычи; при этом венецианцы и паломники получали, соответственно, по 3/8, а еще одна четверть переходила вновь избранному императору. То же касалось и раздела земель.

9 апреля, после тщательной подготовки, начался штурм. На этот раз он производился только с кораблей, на которые загодя были установлены осадные орудия и штурмовые мостки и лестницы. Однако византийцы хорошо подготовились к обороне, и подошедшие корабли были встречены греческим огнем и градом огромных камней. И хотя крестоносцы проявили немалое мужество, атака вскоре полностью захлебнулась, а изрядно потрепанные корабли вынуждены были отойти к Галате.

Тяжелое поражение вызвало сильное смятение в крестоносном воинстве. Пошли слухи, что это сам Бог наказывает за грехи паломников, до сих пор не выполнивших святой обет. И здесь свое веское слово сказала церковь. В воскресенье, 11 апреля, состоялась всеобщая проповедь, на которой многочисленные епископы и священники разъяснили паломникам, что война со схизматиками — врагами католической веры — дело святое и законное, а подчинение Константинополя апостольскому престолу — великое и благочестивое деяние. Наконец, именем папы римского церковники провозгласили полное отпущение грехов всем, кто на следующий день пойдет на приступ города.

Так католическая церковь, после долгих колебаний и сомнений, окончательно предала своих восточных братьев. Лозунги борьбы с исламом, за священный город Иерусалим, были преданы забвению. Жажда поживиться в богатейшем городе мира, в котором, к тому же, находились важнейшие христианские реликвии, оказалась сильнее изначальных святых целей. Крестоносное движение, тем самым, получило тяжелый, как позже выяснилось, смертельный удар от своего основоположника — римской католической церкви.

Участь Константинополя, однако, еще вовсе не была решена. Его защитники, вдохновленные победой 9 апреля, не собирались сдаваться, а в крестоносном войске ощущалась нехватка осадных машин, потерянных при первом штурме. Судьбу приступа решил случай. Один из самых мощных кораблей шальным порывом ветра прибило прямо к башне, и смелый французский рыцарь Андре Д'Юрбуаз смог взобраться на ее верхний ярус и в яростной схватке сумел оттеснить его защитников на нижние этажи. Почти тут же ему на помощь пришло еще несколько человек; корабль был накрепко привязан к башне, и после этого ее захват стал лишь вопросом времени. А взятие этого мощного укрепления позволило высадить под стену большой отряд со: штурмовыми лестницами. После кровавого боя этой группе удалось овладеть еще несколькими башнями, а вскоре захватить и ворота. В результате этого исход штурма был предрешен, и к вечеру 12 апреля франки овладели почти четвертой частью Константинополя. Алексей V бежал из города, бросив его защитников на произвол судьбы, но не забыв, между прочим, прихватить казну.

Однако и после этого рано было утверждать, что город уже обречен. Часть константинопольской знати, решившая продолжать борьбу, собралась в храме Святой Софии, где выбрала новым императором Феодора Ласкариса, родственника Ангелов, известного

своими воинскими талантами. Но и сами «Христовы воины» отнюдь еще не были уверены в победе и, опасаясь контрнаступления греков, подожгли ту часть города, что отделяла их от противника. Вскоре, впрочем, выяснилось, что в поджоге, уничтожившем, кстати, едва ли не половину города, не было никакой необходимости. Феодор Ласкарис, наскоро проведя смотр еще остававшихся верными войск, пришел к неутешительному выводу, что дальнейшее сопротивление с такими силами невозможно. Он собрал всех лично преданных ему людей и этой же ночью бежал на азиатский берег Босфора, откуда рассчитывал продолжить борьбу. Забегая вперед,,скажем, что его расчет вполне оправдался. Ласка-рису удалось объединить вокруг себя большую часть малоазийских владений Византии, и вскоре он превратился в одного из главных соперников победителей-крестоносцев. Он стал основателем так называемой Пикейской империи и долгие годы вел борьбу, по большей части довольно успешную, против католических рыцарей и их союзников.

Судьба же византийской столицы теперь была, увы, предрешена. Утром 13 апреля крестоносные отряды, не встречая на своем пути никакого сопротивления, расползлись по всему городу, и начался повальный грабеж. Невзирая на призывы вождей соблюдать дисциплину и беречь если не имущество, то хотя бы жизнь и достоинство греков (призывы, впрочем, весьма лицемерные, ибо сами вожди показали себя первейшими из бандитов), «солдаты Христа» решили воздать себе за все лишения, перенесенные за время зимней лагерной жизни. Крупнейший город мира был подвергнут небывалому доселе опустошению и разгрому. Многочисленные константинопольские церкви были ограблены до основания, алтари были разнесены на куски, а священные сосуды здесь же, на месте, переплавлялись в слитки. Жертвами разбоя стали и дома богатых горожан, и сами их жители, которых пытками и угрозой смерти заставляли отдавать припрятанные сокровища. Не отставали от солдат и католические священники и монахи, которые особенно рьяно охотились за важнейшими христианскими реликвиями, а их в городе за девять веков было собрано немало.

Захваченные сокровища были неисчислимы. Даже те «трофеи», которые через несколько дней удалось собрать в одном из охраняемых монастырей для последующего дележа, оценивались не менее, чем в четыреста тысяч марок серебром. Но еще больше было расхищено, прилипло к алчным рукам графов и баронов (особой ненасытностью в грабеже отличился Бонифаций Монферратский). Как утверждал один из участников штурма Константинополя, Робер де Клари, в византийской столице находилось, по словам греков, две трети всех богатств мира. Это, конечно, преувеличение, но то, что город на Босфоре был богатейшим в мире, не подлежит сомнению. Современные историки считают, что общая стоимость добычи, захваченной крестоносцами, превышала миллион марок серебром, а может быть, достигала и двух миллионов. Таким образом, она превысила ежегодный доход всех стран Западной Европы, вместе взятых! Естественно, после такого разгрома Константинополь уже никогда не оправился, а восстановленная только в 1261 году Византийская империя оставалась лишь бледной тенью когда-то великой мировой державы.

Завоевание Константинополя, по сути, знаменовало собой окончание крестового похода, хотя значительная часть крестоносцев, получившая феоды на землях разгромленной империи, осталась доводить дело захвата до конца. Вскоре после взятия византийской столицы императором вновь провозглашенной Латинской империи был объявлен Балдуин Фландрский. Хороший куш отхватил себе и Бонифаций Монферратский, получивший богатое Фессалоникийское королевство. Не были обижены землями и другие, более мелкие вожди похода — в пределах бывшей Византийской империи образовалось около десятка независимых или полунезависимых государств. Впрочем, участь двух главных оказалась печальной: император Балдуин уже в следующем 1205 году потерпел сокрушительное поражение от болгарского царя Иоанна Асеня и вскоре погиб в болгарском плену; Бонифаций Монферратский был убит в незначительной стычке с теми же болгарами, а его голова была послана тому же Иоанну Асеню и украсила собой его пиршественный стол.

Вообще, несмотря на грандиозный, небывалый успех Четвертого крестового похода, его влияние на крестоносное движение в целом следует признать сугубо отрицательным. Во-первых, завоевание Константинополя и основание Латинской империи и малых крестоносных государств раскололи доселе единый театр военных действий. Святая Земля, остро нуждающаяся в добровольцах, получала их теперь все меньше и меньше, поскольку большинство христианских рыцарей предпочитало теперь бороться за веру не в отдаленной Палестине, а на гораздо более близком Балканском полуострове. Во-вторых, захваченная добыча и земли, и само отношение католической церкви — инициатора крестовых походов — к этим завоеваниям разрушили самый дух «святого паломничества». Жажда наживы оказалась сильнее дающего только духовное удовлетворение стремления к освобождению христианских святых мест. Победа часто превращается в поражение: таким поражением для всего христианского мира стал открывший в итоге исламу дорогу в Европу Четвертый крестовый поход.