Крестовые походы
Шрифт:
«За всё...» — повторил про себя Ганелон.
Из тёмного угла на него испытующе глядел брат Одо.
Вдруг человек, очень прямо сидевший за пустым походным столиком, поднял голову.
Ганелон увидел узкое длинное лицо, жёсткие тёмные глаза, никогда не знающие сомнений. Левую руку страшный человек держал за поясом серой монашеской рясы. Ганелон не видел его руку, но знал, что на левой руке этого человека не хватает кисти. Седоватые волосы густо и темно вились на висках, но далеко отступали от лба. Казалось, жёсткими своими глазами, такими тёмными, что свет в них не отражался, этот человек видит Ганелона и всех присутствующих насквозь.
Может, он и видел всех насквозь.
Ганелон
Белый аббат отец Валезий. Священнослужитель, не принявший монашеского обета, но целиком посвятивший себя Господу.
Говорили, что отец Валезий из очень знатного рода, но говорили и то, что он якобы из бедной семьи, убитой в Кастилии врагами веры. Говорили, что отец Валезий командовал в своё время отборным отрядом французского короля, но говорили и то, что он якобы жестоко грабил торговые суда, заманивая их на мель ложными световыми сигналами. Ещё говорили, что отец Валезий тайный духовник великого понтифика, но говорили ещё и то, что якобы тайные отношения связывают его с дочерью короля Людовика VII.
Об отце Валезии всегда говорили непонятно и полушёпотом и с тревогой, ибо он был всюду известен, как человек непоколебимой веры.
Говорили, что отец Валезий отправил на костёр не одну сотню еретиков.
Если эти слова правда, значит, еретики были неисправимы.
Ещё говорили, что отец Валезий потерял кисть левой руки при штурме какой-то бургундской твердыни. Сам дьявол в образе воина встретил в тот день отца Валезия на высокой крепостной стене, между каменных зубцов на краю бездны, почти в облаках, и отсёк ему кисть левой руки, и ранил в голову и сбросил со стены в глубокий ров.
Но отец Валезий выжил.
Воля и вера спасли его от ада.
Дважды он призывал к себе кузнеца той деревни, где его оставили умирать, и дважды кузнец, рыдая от сострадания, тяжёлым молотом ломал ему неправильно сросшиеся кости.
Вместе с хромотой, с тех пор отличавшей его странную походку, отец Валезий вынес из пережитого твёрдое убеждение в том, что нет такой ужасной боли, которую не смог бы побороть человек, посвятивший себя Богу.
Ещё говорили, что отец Валезий за одни сутки очистил горный монастырь в Эпле, где братия, искушаемая бесами, проводила ночи без сна, но храпела в церкви на богослужении. Едва монахи этого монастыря принимались за какое-либо богоугодное дело, как бесы хватали их за руки и за ноги. Когда монахи садились за стол, бесы побуждали их наедаться до того, что они не могли сдвинуться с места и сидели часами праздно. Если за трапезой подавали вино, монахи, подбиваемые бесами, напивались до бесчувствия.
Обыкновенно думают, научил братию отец Валезий, что всякого человека мучает один бес. Это заблуждение. Вообразите, что вы с головой погружены в воду. Вода над вами, направо и налево, и под вами — вот самое точное изображение количества бесов, искушающих вас. Бесы бесчисленны, как пылинки, которые мы видим в солнечном луче. Весь воздух вокруг заполонён бесами. И бороться следует сразу со всеми.
Ганелон знал: отца Валезия прислал на остров Лидо сам великий понтифик, ведь престарелый дож Венеции, сильно сердясь за неуплату долгов, потребовал от паломников странного и необычного дела — скорого вооружённого похода на христианский город Зару.
Город Зара когда-то принадлежал Венеции, объяснил паломникам лукавый дож Венеции Энрико Дандоло. Город Зара, конечно, город христианский, объяснил паломникам престарелый дож, но он отторжен от Венеции незаконно. Если мы вернём Зару Венеции, то именно там, в Заре мы боем укрепим дух святого воинства, запасёмся провизией и добычей, и вот тогда я сразу поверну суда с паломниками на восток.
Ганелон знал: в одинокий шатёр, с умыслом поставленный в стороне от других, его вызвали не из-за пяти пропавших из лагеря храмовников. Мало ли кто пропадал с острова Лидо. Иногда с острова неизвестно как пропадали целые отряды, а не только пятеро каких-то храмовников.
Ганелона вызвали в шатёр в интересах Дела.
Он услышал Ги де Туротта и услышал отца Валезия.
Душа Ганелона ликовала — он призван.
Ему верят.
Ему доверяют.
Въедливый низкий голос отца Валезия, белого аббата, казалось, был теперь обращён прямо к нему. Как и тёмные жёсткие глаза отца Валезия. Такие тёмные, что свет в них не отражался.
— Святые паломники утомлены долгим бесцельным сидением на острове Лидо, — голос белого аббата действительно звучал низко и въедливо. — Самые нестойкие трусливо бегут в разные стороны. Скоро зима. Значит, суда не успеют выйти в море. Лукавый дож Венеции Энрико Дандоло говорит, что не так уж далеко от Венеции стоит город Зара. Если паломники войдут в город Зару, говорит лукавый дож, если они вернут город Зару Венеции, там будет много добра, а к весне все суда будут приведены в порядок.
— Но разве апостолик римский не запретил под угрозой отлучения нападать на христианские города? — теперь въедливый голос отца Валезия, казалось, был обращён прямо к Ганелону. — Город Зара является христианским городом, а Имрэ, король Угрии, принял святой крест. Строгое послание папы ещё месяц назад передано маркизу Бонифацию Монферратскому, командующему всеми отрядами святых паломников. Это сделал аббат Пьетро де Лочедио из монастыря Пьемонте. Всё это так. Всё это действительно так. Но камзолы паломников пообтрепались, говорит лукавый дож Венеции, нет корма для лошадей, само святое воинство в большом долгу перед венецианцами. Без помощи венецианцев паломникам никак не попасть в Святую землю. Старый дож знает, что говорит. Ведь уплатить долги венецианцам, — тёмные глаза отца Валезия смотрели прямо в душу Ганелона, — можно сейчас только взяв Зару. Все знают, Зара богатый город. Вот почему, брат Одо, ты незамедлительно, уже сегодня отправишься в Рим. Наверное, ты уже не успеешь предупредить взятие христианского города Зары, но зато ты откроешь глаза папы на происки старого дожа.
Белый аббат перевёл взгляд на брата Одо:
— Дьявол не знает устали. Толкнув паломников в Зару, он может толкнуть паломников и в другие христианские города. Ты, брат Одо, откроешь глаза великому понтифику на истинные намерения дожа. Дож Венеции заботится не о святых паломниках, он, прежде всего, заботится о своём морском народе. Великий понтифик должен знать всю правду о доже. Великого понтифика, как истинно великого человека, интересуют великие помыслы, но он страдает за каждого отдельного христианина. Не против плоти и крови человеческой мы боремся, брат Одо, а против чёрных злых сил.
— Аминь! — дружно сказали брат Одо и Ганелон.
— Ты подробно передашь великому понтифику нечестивые слова дожа Венеции и ты передашь великому понтифику то, что недавно сказал благородным баронам маркиз Бонифаций Монферратский. А сказал он так. На рождество, сказал маркиз, побывал он в Германии при дворе мессира германского императора. Там он встретил молодого человека — брата жены германского императора. Это Алексей, сын Исаака, истинного императора Византии, ослеплённого родным братом, предательски и не по-христиански отнявшим у него трон, а с ним всю Константинопольскую империю. Ты подробно передашь, брат Одо, римскому апостолику такие слова маркиза Монферратского. Он сказал: тот, кто смог бы заполучить к себе названного молодого человека, тот легко бы сумел двинуться из захваченного паломниками города Зары, если это произойдёт, в землю константинопольскую и взять там все нужные съестные запасы и всё прочее, ибо названный молодой человек является единственно законным, от Бога, наследником константинопольского трона. Он ускользнул из Константинополя от родного дяди тайком, скрыв водою свои следы. Некий пизанский корабль по специальному договору тайно доставил его в Германию, при этом юный Алексей был пострижен в кружок и одет в латинское платье. Ты запоминаешь мои слова, брат Одо?