Кри-Кри
Шрифт:
— Так вот откуда следы крови! — радостно вскричала тетушка Дидье.
Ослабевший Кри-Кри заговорил тихим голосом!:
— Извините, мадам Дидье, я растерял весь цикорий. Когда меня ранили, я нагнулся, чтобы его собрать, но у меня закружилась голова. А я не смел показаться вам на глаза без цикория, — добавил он сокрушенно.
Но офицер не склонен был так легко поверить рассказам детей.
— Что ты там плетешь, щенок? Меня это мало интересует. Лучше скажи, почему у тебя лицо в копоти? Тоже понюхал пороху? Знаю вас, канальи!
Почувствовав опасность, Мари бросилась вперед, заслоняя Кри-Кри своей хрупкой фигуркой.
— У него лицо не в копоти, а в слезах. Его ранили, ему больно. Его надо скорее перевязать, — бормотала она, — он может истечь кровью.
— Брось эти нежности! — грубо сказал офицер. — Эй ты, раненый, покажи-ка свои руки. Готов пари держать, что они еще недавно держали шаспо.
— Господин капитан, вы только посмотрите на его глаза, — не то со смущением, не то со злобой сказал жандарм. — Ни дать, ни взять — волчонок, который сейчас бросится и перегрызет вам горло зубами.
И действительно, лицо Кри-Кри было страшно в эту минуту. Глаза его сверкали ненавистью. Стиснув зубы, сдерживая дыхание, он думал только об одном: «На мне знамя! Оно должно быть спасено! Я не должен связываться с офицером. Так сказал дядя Жозеф».
В это время он почувствовал, что силы покидают его. Перед глазами поплыли зеленые круги. Лицо и фигура тетушки Дидье начали расплываться, таять, золотые галуны офицера терять блеск.
— Довольно разговоров! — решил офицер. — Поставим его к стенке! Мы наверняка от этого ничего не потеряем! — Он злобно толкнул Кри-Кри по направлению к двери.
Кри-Кри еле удержался на ногах, но не издал ни одного звука.
Только тетушка Дидье умоляюще сложила руки и испустила легкое:
— Ах!
Самообладание Кри-Кри окончательно вывело из себя офицера:
— Чего ж ты молчишь, звереныш? Оглох, что ли?
Но Кри-Кри, к которому вернулось сознание, только гордо выпрямился, не разжимая губ. Мари умоляюще протянула руки. От волнения слова застряли у нее в горле.
— Анри, чего ж ты медлишь? Прикончи его! — обратился офицер к одному из жандармов.
Жандарм грубо схватил Кри-Кри за руку и за шиворот. Несмотря на слабость, мальчик быстро выдернул руку. От резкого движения куртка его лопнула, предательски обнаружив красную полосу.
Только одна Мари поняла, что это означало.
«Теперь все потеряно!» — решила она.
Она заметалась и крепко прильнула к Кри-Кри, загораживая его от жандармов. От ее неосторожного движения опрокинулась корзинка с цветами. Маленькие фиолетовые и желтые букетики рассыпались по полу, а поверх них упала груда трехцветных повязок.
Она заметалась и крепко прильнула к Кри-Кри, загораживая его от жандармов.
Если бы в этот момент снова раздалось грохотание пушек, присутствующие меньше удивились бы, чем при виде этого неожиданного доказательства «благонадежности» Мари и Кри-Кри. У офицера сразу изменилось настроение. Вдобавок, ему надоело возиться с детьми, и он непрочь был скорее отделаться от них.
— Признаюсь, это для меня приятная неожиданность. Никак не ожидал, что вы, мадемуазель, хорошая патриотка, — сказал он совершенно иным тоном.
Мадам Дидье закудахтала веселым голосом:
— Теперь наконец вы собственными глазами убедились, с кем имеете дело… Поверьте, что ко мне в дом не могла пробраться красная зараза. Эти дети невинны, как голуби. Ведь это работа их рук и выполнена по моему заказу, — с важностью добавила она.
Тетушка Дидье даже расчувствовалась от собственного благородства. Она подняла с земли одну из повязок, тщательно сдунула с нее пыль, затем, забыв о своем почтенном возрасте, с ужимками прикрепила повязку к рукаву капитана.
Офицер обратился к Мари с любезной улыбкой:
— Ну, мадемуазель, утрите ваши хорошенькие глазки. Мы боремся с канальями, у которых руки закопчены порохом, а отнюдь не с теми, кто шьет такие повязки. Но ошибки всегда возможны, не правда ли? На войне, как на войне!
Мари, натянуто улыбаясь и все еще не веря тому, что гроза прошла мимо, быстро вынула из кармана носовой платок и, разорвав его, стала стягивать руку Кри-Кри чуть повыше раны. В то же время ловким движением она заколола булавкой роковую прореху на его куртке.
Не желая отставать от девочки, тетушка Дидье любезно протянула ей свой носовой платок.
— Надо увести Кри-Кри в его каморку. Он так бледен, как будто вот-вот потеряет сознание, — озабоченно сказала она.
При упоминании о каморке Кри-Кри собрал последние силы и, криво усмехнувшись, зашептал на ухо хозяйке:
— Не беспокойтесь, мадам Дидье, меня отведет Мари. Не хочу вас пугать, но в мое отсутствие крысы там, вероятно, совсем обнаглели…
Тетушка Дидье шарахнулась от мальчика. Все она могла пережить, даже осаду Парижа, даже правительство Коммуны, но вид этих ужасных животных приводил ее в ужас.
— Ну ладно, тетушка, — обратился к ней офицер, — твой подручный и сам справится. Дай-ка лучше промочить горло. Оно у меня окончательно пересохло от этой болтовни. Есть в вашем кафе что выпить?
— Прошу покорно, господин капитан, — угодливо склонилась тетушка Дидье. — Кафе к вашим услугам. Мой девиз: для версальских победителей пять стаканов вина за деньги, шестой — бесплатно. Прошу убедиться лично…
— Ну что ж, посмотрим, какое у тебя вино! Сумела ли ты приберечь для нас бутылочку настоящего?