Крик в ночи
Шрифт:
Дмитрий Филдин дальше не слышал, в голове появился какой-то тихий странный звук, похожий на перезвон двух колоколов старой часовни. Где он мог его слышать? Странно… Ведь где-то слышал. Быть может, это колокола из чьего-то далекого детства или юности. По ком они звонят? Кого поминают или благословляют? Какую скорбную весть несут в наши умы и сердца? Кому прочат вечную память, тревожно предупреждая: не преступи черту, будь как все, живи как все, думай как все! Иначе — грядет Божья кара тебе и роду твоему, и всем ослушникам, вознамерившимся пойти своей тропою. Золотые, темные от старости купола венчают истерзанную Россию, над
Он вдруг вспомнил о собственной рукописи, которую совсем забросил, если не потерял. Нет, рукопись на месте. Листки стали желтеть по краям, бумага помялась. Здесь, на этих листках, испещренных неровным почерком, собраны его мысли и фантазии в виде смешных, забавных комиксов совковых времен. Мир веселых и грустных приключений Джона Филдса отмечен печатью романтики, здорового пессимизма да, пожалуй, и философии, — размышлениями о наших помыслах, делах, судьбах. То был беспечный, легкий полет воображения, где сны похожи на реальность, а реальность — на сон… О чем писать теперь? Может быть, о жизни и гибели отца Алексея, такого же неисправимого наивного романтика, как он сам? Или попытаться «умом понять» заколдованную Россию, наперед зная, насколько это бесполезное занятие? У кого теперь искать ответы на бесконечную череду вопросов? Кому излить душу, с кем посоветоваться? Или поспорить?.. Лишь на склоне лет начинаешь понимать, насколько тягостно одиночество. Можно иметь кучу друзей и быть одиноким. Можно кричать во весь голос, — и остаться не услышанным. Что же делать? Любить, как утверждают классики. И быть любимым. Видимо, ему такого не отпущено.
Когда зазвонил телефон, рука Дмитрия Филдина нерешительно держала новую бутылку коньяка. «Черт бы их дернул!», — подумал он, снимая трубку.
— Слушаю…
— Добрый вечер, Дмитрий, — приветствовал Вездесущинский.
— Разве уже вечер?
— Счастливый человек! Завидую потерявшим чувство времени. Как поживаете?
— Рад слышать вас, Тимирзяй Валерианович. Поживаю неплохо. Пью коньяк, смотрю телевизор.
— Вам сейчас необходимо расслабляться, правильно делаете.
— Вот только новости очень грустные…
— Вы про священника? Этого следовало ожидать. Плыть против течения да еще в церкви… Пророков в своем отечестве не жалуют — давно известно. Насилие омерзительно. Не лучше ли оставаться бездушным циником и смотреть на все отрешенно? Нервные клетки не восстанавливаются, дорогой мой.
— Мне плевать на нервные клетки!
— Напрасно. Кстати, я вам рекомендую некоторые импортные препараты, посмотрите на полке в кухне.
— Зачем они мне?
— Коньяк не всегда снимает напряжение. А стрессовая готовность сидит в нас постоянно. Имейте в виду.
— Что вы от меня хотите?
— Слышу нотки раздражения. Вам привет от Сомова.
— Какие будут инструкции?
— Дмитрий! Выкиньте все это из головы, отдыхайте, займитесь чем-нибудь интересным, сходите в музей, поработайте над книгой. Да, чуть не забыл — о вас справлялся Пелингас.
— Это еще кто?
— Швайковский. По-моему, он в восторге от вашей рукописи.
— Если можно быть в восторге от рукописи, которую повертел в руках.
— Не важно. Это в его стиле — быть ментором начинающих дарований.
«В его стиле кинуть хоть кого, как только
— Спасибо, что позвонили.
Доцент еще поболтал о какой-то чепухе и повесил трубку.
Затем звонила Катя по мобильному из Журавлихи. Весть о смерти священника застала ее в машине по дороге к бабушке Лизе, что привело девушку в мистический ужас, и даже врач, которого она везла, не смог ее утихомирить.
— Баба Лиза совсем больна, — сбивчиво повторяла Катя. — После укола она вроде успокоилась, но смотрит вокруг какими-то страшными глазами. Бедная Лиза!.. Вообще, так хочется уехать, чтобы все позабыть и начать новую жизнь…
…Вторая бутылка коньяка окончательно свалила Дмитрия Филдина. Сон его изобиловал нескончаемыми бегствами от уродливых чудовищ, медленно, но неотвратимо настигавших его, куда бы он от них ни кидался, за какой бы надежной дверью ни прятался. Проснувшись ночью, весь в липком поту, он широко открыл глаза, стараясь уйти от навязчивых кошмаров, однако и при свете торшера ему казалось, что по углам, затаившись, сидят его вечные преследователи, готовые разом сорваться с места, как только погаснет свет…
Он вспомнил о совете психотерапевта и, даже не прочитав аннотацию, проглотил пригоршню каких-то импортных пилюль. Что было потом — трудно себе представить, это состояние невозможно передать словами! Если сказать кратко, его будто невидимой силой притянуло к потолку, затем опрокинуло вниз головой на пол и, неимоверно тряхнув, кинуло в туалет одновременно с неукротимой рвотой. Пробормотав, что больше в рот не возьмет спиртного, Дмитрий, опустив голову к унитазу, просидел так до самого утра, содрогаясь от неимоверного озноба…
Утром все повторилось: головная боль, аспирин, холодный душ и снова коньяк. По телевизору ответственный чин ФСБ анализировал трагическую смерть отца Алексея, ее возможные мотивы и предположительных исполнителей. По его версии то было делом рук убийцы-одиночки, психически больного человека, маньяка, которому отец Алексей, скорее всего, чем-то досадил. Сейчас людей с расшатанной психикой — великое множество, кто это станет отрицать. Врагов у священника, насколько известно, не было. Коммерцией святой отец не занимался. Да, он баллотировался в Госдуму, но позвольте, теперь туда стремится каждый второй, кто считает своим долгом верой и правдой послужить великой России. Конечно, большая политика для неподготовленного человека сложна и даже чревата опасностью, рискуют все, кто туда идет. Однако эта трагедия напрочь лишена политической окраски, здесь нет никаких сомнений. Как нет сомнений и в том, что убийца в самое кратчайшее время будет найден, у следствия есть прямые и косвенные улики на этот счет. В общем, убийство хоть и загадочное, однако совсем не сложное с точки зрения компетентных органов. Разберемся…
Раздался звонок в дверь. От неожиданности Дмитрий замер — обычный звонок в дверь привел его в замешательство. Он нерешительно открыл. Молодой человек, стоящий на пороге, кого-то ему напоминал. Очутившись в передней, мужчина приятно улыбнулся и пригладил волосы:
— Получается, не прошло и двадцати лет, — сказал он, — как старые друзья встретились вновь!
— Простите, мы знакомы?
«Вот что значит алкоголь, — досадовал Филдин. — Напрочь отбивает память. И вид у меня, наверное, соответствующий. Как все некстати!»