Криминальные кланы
Шрифт:
Мальчики оказались послушными на редкость, а потому и репутация у них была на высоте в отличие от прочих бандитов. Когда воспитанники Ропштейна усвоили все прописные истины, он ввел их в высший свет и познакомил с людьми, для которых непременными атрибутами хорошей жизни являлись коньяк и виски. В 1928 году Мейер и Лучано были представлены Ропштейном метившему в американские президенты Элу Смиту. «Какая разница, — говорил Ропштейн. — Политики, полицейские… Покупаются все, запомните это». Арнольд научил своих любимцев всему, что знал сам, и, вероятно, это его и надо было благодарить за то, что и тот и другой умерли естественной смертью, столь редкой в бандитской среде. Правда, самому Арни не повезло, вероятно, потому, что он был чересчур стремителен для этой жизни. Осенью 1928 года, когда он вышел днем прогуляться в Центральный парк Нью-Йорка, какой-то неизвестный изрешетил его очередью из автомата, не обращая внимания на многочисленных прохожих. Мейер и Лучано долго искали убийцу, но при всех своих богатых связях так и не смогли его вычислить.
После гибели Ропштейна единственной, ни с чем не сравнимой звездой гемблинга сделался Мейер Лански. Благодаря ему гемблинг стал общенациональным, а позже международным. Начинал же Лански с малого. Все его замыслы были просты, но чрезвычайно эффективны. Он превратил в филиалы ипподромных тотализаторов все принадлежащие ему лавчонки, а хозяева этих заведений сделались кем-то вроде букмекеров. Они принимали от посетителей ставки и аккуратно записывали, кто именно, сколько и на какую лошадь поставил, получая за эту работу еженедельное жалованье от Мейера в размере 150 долларов. Прибыль же хозяина была поистине впечатляющей.
Но на этом Лански не остановился. Он уже выяснил, что большинству солидных людей тоже очень нравятся лошадиные бега, ходить же на ипподром представляется им чем-то унижающим их достоинство. Но спрос рождает предложение, и вот Мейер открыл роскошные закрытые небольшие рестораны, которые он сам называл «лошадиные гостиные». Здесь можно было вкусно поесть, выпить элитного коньяку, а заодно поиграть. Чуть позже в таких ресторанах появились рулетки и игральные автоматы, и они превратились в казино. Поскольку дело велось подпольно, то ни о каких налогах не могло быть и речи.
«Простота и гениальность» — вот было жизненное кредо Мейера Лански. Его можно считать создателем системы, ставшей позже основой большинства официальных лотерей. Каждый день в игорном заведении Лански имел свой счастливый номер, состоявший из трех однозначных цифр — от 000 до 999. При этом не имело значения, делаются ставки на лошадь, которая должна выиграть забег, на футбольную или бейсбольную команду или же каков будет курс биржевых акций — для всех этих мероприятий ежедневно определялась выигрышная комбинация цифр. Ее придумывал каждый игрок, а потому он мог быть уверен, что его не обманут. Таким образом, к предлагаемой Мейером игре люди испытывали доверие: ведь каждый из них на равных испытывал свою удачу. Если игрок угадывал все три счастливые цифры данного дня, то он получал сумму, размер которой превышал его вложение в игру в 600 раз. При этом Мейер, отличный психолог и расчетливый бизнесмен, допускал минимальные ставки в игре. Каждый хотел рискнуть суммой, которую и потерять не жалко, но зато иметь шанс внезапно сорвать бешеный выигрыш.
Правда, немногие игроки задумывались, что существует такое понятие, как теория вероятности, которую Мейер изучил в совершенстве. Лански знал, что шанс выиграть теоретически существует, но он просто ничтожен, а потому в выигрыше всегда оказывался создатель данной системы. Впервые Мейер запустил такую лотерею в 1925 году в Гарлеме, и результаты превзошли все его самые смелые ожидания. Тогда Мейер и Лучано решили сделать ставку на футбол, поскольку в Америке игра пользовалась бешеной популярностью. Вскоре в гемблинге участвовала вся страна, а Лански создал специальный банк: без него уже невозможно было обходиться, поскольку мелочь шла в его руки нескончаемым потоком. Так все американцы неожиданно для самих себя оказались участниками подобной нехитрой игры. Если же говорить научно, Лански подвел под гемблинг огромную социальную массу.
В 1928 году Мейер женился на девушке благовоспитанной и понятия не имевшей, чем занимается ее супруг. На бракосочетании в Атлантик-Сити присутствовали представители всей американской организованной преступности. Потому даже на празднике такого рода Мейер не расслаблялся ни на минуту: он то и дело проводил совещания, посвященные координации действий отдельных групп, определял будущие перспективы бизнеса. В это же время созрело решение в необходимости объединения разрозненных групп в единую организацию, управляемую коллегиальным органом. Главой этой организации, естественно неформальным, стал Лаки Лучано. Мейер же просто не любил светиться; он считал для себя самым лучшим вариантом — оставаться в тени.
Организация была названа «Синдикат», а один из ее отделов, в функции которого входили разного рода разбирательства, получила наименование «Мёрдер инкорпорейтед». Делами этого отдела заправляли пятеро братьев с Сицилии во главе с Альбертом Анастазиа. Впрочем, в этом ничего принципиально нового не было: еще у Аль Капоне существовал настоящий прейскурант на услуги триггерменов: от 2 долларов за простое избиение и 25 за ножевую рану до 100 долларов за убийство. Анастазия с разрешения руководства принимал киллеров на ежемесячный оклад, составлявший до 150 долларов. Премиальные тоже полагались. Эта организация преспокойно функционировала в течение 20 лет. Известно, что за это время ребята Анастазиа успешно выполнили не менее 1000 заказов.
В 1930-е годы игорные заведения Лански процветали уже в Неваде и Флориде, после чего он всерьез занялся Лас-Вегасом. При этом, к его сожалению, ему пришлось потерять друга, с которым он до сих пор успешно вел общие дела, — Багси Сигела, очаровательного брюнета с миндалевидными глазами и ослепительной улыбкой.
Благодаря своей неординарной внешности, Багси испытывал непреодолимую слабость к Голливуду, который сам же и рэкетировал: под его контролем находились профсоюзы, режиссеры, актеры и продюсеры. И конечно же, актрисы. Этих он не просто любил — обожал, да к тому же зациклился на идее сделаться кинозвездой. Очаровательные дамы постоянно его уверяли, что он талантлив, а Багси в ответ не скупился. Нет, Мейер все мог бы понять и простить, особенно если ты тратишь личные деньги. В этом случае люби кого хочешь и сколько хочешь. Но в данном случае произошло все гораздо хуже. Багси все меньше и меньше думал о делах и о том, что на проституток он тратит уже не свои капиталы, а те, что группа выделила ему конкретно на строительство отеля-казино «Фламинго» в Лас-Вегасе. Счет пошел на сотни тысяч долларов, и, если бы Багси поменьше думал о собственной внешности и о подарках кинодивам, он сумел бы понять, что такими деньгами, какие имелись у него на руках, просто не рискуют. Это слишком серьезно. Мейер пробовал серьезно поговорить с Багси, но понял, что это совершенно бесполезно: он не увидел в его глазах ничего, кроме фальшивых голливудских отблесков и дешевых фейерверков. «Он сам подписал себе приговор», — сдержанно проговорил Мейер, когда ему сообщили, что неудавшаяся звезда кино погибла. Впрочем, Багси погиб уже давно, и пуля только поставила точку на скользкой дороге этого мыльного пузыря.
В 1933 году Лучано и Мейер завязали тесные контакты с Фульхенсио Батистой. Они прибыли к будущему кубинскому диктатору для переговоров, а тот выразил сомнение, что у этих молодых людей вообще хоть когда-нибудь будут в руках 6 миллионов долларов наличными. Недолго думая, Лански открыл свой чемодан и вывалил на стол перед Батистой все его содержимое — пресловутые 6 миллионов долларов. При виде этой волшебной картины Батиста на время потерял дар речи, а пока тот пытался прийти в себя, Лански сказал, что диктатор лично будет получать каждый год от 3 до 5 миллионов долларов при том условии, что предоставит ему исключительные права на строительство и эксплуатацию казино в его благословенной экзотической стране.
Кроме того, заявил Мейер, срочно нужен кубинский сахарный тростник. Казалось, при виде столь крупной денежной суммы Батиста немного тронулся умом. Он дал разрешение Лански брать тростниковый сахар без всякой предоплаты. Тем временем Мейер уже подсчитывал прибыль от легальной продажи спиртных напитков в Америке, которые сам он производил подпольно. Его торговая сеть работала безукоризненно; к тому же чаще всего оказывалось, что взятки действуют гораздо эффективнее, нежели пули. Прошло 4 года, и в Гаване уже возвышался лучший в мире и самый престижный отель-казино «Насьональ». Кроме него, на Кубе Мейер организовал целую сеть казино, а заодно и лошадиные бега в пригороде Гаваны.