Криминальные сюжеты. Выпуск 1
Шрифт:
— Ты город моих мечтаний, — сказал я Летиции.
— Прекрасно, — сказала она. — Слушаю дальше.
— Дай мне заиграть мелодию сладких обещаний.
— Даю. Ну и что из этого?
— Сегодня я сведу тебя в зоосад и куплю мороженого.
— В Детройте несколько зоосадов…
— Побываем во всех.
— Не подходит. Что еще можешь предложить?
— Пить в гостинице кофе и смотреть по телевизору передачу поп-музыки.
— А о любви будем говорить?
— А чего сегодня будет больше, слов или дел?
— Слов.
— Мне тоже так кажется, — ответил я, почувствовав, как перед постельной любовью
— Скажи, а Интеллектуальный коэффициент влияет на силу любви?
— Вместо ответа я тебе расскажу об одном ученом-языковеде и его любви к сотруднице Института истории. Узнал об этом от двоюродного брата. Филолог Андрюс жил с женой в старом городе Вильнюсе, в квартире без газа и теплой воды. Зимой надо было топить печи. Зима в тот год была холодной. Во дворе за окном белела рваная простыня снега. По двору носился соседский спаниель, голубые сугробы разлетались ему на морду и на бока. Зачем я анализирую, разбираю мельчайшее свое чувство и этим только рою ему могилу, думал Андрюс. Он сидел за столом и писал грамматику исчезнувшего прусского языка. Работая ночами, он надеялся успеть до весны закончить свой важный труд. Не спал до четырех утра. Бедняга Эльза. Он не прикасался к ней неделями. Все работал и работал. С упорством фанатика писал статьи по истории балтийских языков. На жену не оставалось времени. Они не ходили на концерты, в кино. Единственным развлечением у Андрюса было посещение букинистического магазина. Все заработанные деньги он спускал на книги. А они все копились и уже не умещались в его комнате. Квартира была из двух комнат, одна — проходная. Одна — Эльзы, другая — его. Сегодня он установил полки в комнате Эльзы. Он ждал, когда она вернется со службы и похвалит его работу. Зачем я расчленяю свои чувства и анализирую их, так ведь только убиваю свою любовь, думал Андрюс. Он знал, что любит Эльзу, но полагал, что это чувство могло бы быть сильнее. Закончив с полками, он чувствовал себя так, словно выполнил нечто такое, что входит в обязанности мужа, и ждал Эльзу, чтобы услышать похвалу.
— Идем, я тебе что-то покажу, — сказал Андрюс вошедшей жене.
— Что? Ты поставил полки в салоне? — вскрикнула Эльза, увидев плоды его стараний. — Всюду эти книги!.. Пыль и книги… Вся твоя работа ничего не стоит. Это только игра. Ты все время играешь. И держишь меня в рабстве книжной пыли.
— Но ведь они здесь идеально на месте, — сказал Андрюс. — Как здесь было…
— Я не потерплю!.. Ты хочешь окончательно сесть мне на голову. Мало еще у нас книг… Ты хочешь превратить квартиру в библиотеку. К нам и так никто не заходит. Не заходит никто, понимаешь?
— Это потому, что мы тоже никуда не ходим, — сказал Андрюс.
— А почему это так, ты подумал? — кричала Эльза. — Ты все работаешь и работаешь. Меня не замечаешь. Я для тебя как неодушевленный предмет, как эта книжная полка.
На другой день после спора Андрюс уехал собирать материалы по прусскому языку и вернулся через двое суток. Но в квартиру не попал. Было заперто изнутри. Пришлось ломать дверь. Эльза была без сознания. Рядом с ней валялись коробочки от сильного снотворного. Она Умерла в больнице. Рассказывая о своих бедах, Андрюс под конец всегда добавлял:
— Если бы я согласился поставить полки на кухне, Эльза осталась бы в живых.
Летиция уселась ко мне на
— Значит, Интеллектуальный коэффициент не влияет на силу любви, не так ли? Ведь тот ученый, наверное, обладал высоким Интеллектуальным коэффициентом?
— Да, — ответил я. — Ха-ха-ха-ха-ха…
— Любишь ли ты меня? — спросила Летиция.
— Не знаю. Может, едем к тебе. Здесь, чувствую, я не смогу доказать свою любовь.
— Я тоже не готова к физической любви, — сказала Летиция. — Едем. Тихонько проскользнем в мою комнату… Никто даже не заметит. Там, может быть, будет иначе.
И мы сели в такси и направились к побережью озера Сент-Клер, где обосновалась семья Летиции. Дома никого не нашли. Отец оставил записку, что уехал с мамой Летиции на литовский католический сход в городке Ройал-Ок.
— Где работает твой отец? — спросил я, удобно устроившись в кресле в комнате Летиции.
— В концерне «Дженерал Моторе».
— Ты любишь отца?
— Угу. Люблю больше, чем маму. С мамой я часто ссорюсь. С отцом — никогда. Общаясь с отцом, я больше отдаю себя. Как ты думаешь, надо ли отдавать общению всего себя?
— Я в любом случае кое-что оставляю для себя, — сказал я.
— Правильно. Нельзя отдавать себя всего — есть черта, есть плоскость, в которой ты сросся со своей кожей и не можешь перешагнуть через оставшийся промежуток, как бы ты ни любил.
— Здесь нам помогают трафареты. Скажем, вот я здесь с тобой в качестве кавалера, поэтому я должен исполнять свою роль, говорить тебе комплименты. Например, «дай мне заиграть мелодию сладких обещаний», «ты чиста, как соловей со сверкающими каплями росы на шейке» и тому подобное.
— Верно. Есть такие трафареты общения. Мы избираем затасканные темы и, говоря о том, что в конце-то концов нам не так уж важно, жаждем лишь одного: немного тепла, немного уважения, немного самовыражения. Но что с тобой? Ты выглядишь осовелым и похож на варенье с плесенью. Хочешь, я признаю тебя вареньем с плесенью? Каким вареньем ты бы хотел быть?
— Вишневым, — сказал я.
— Хорошо. Я утверждаю тебя вишневым вареньем с плесенью.
— Дай я тебя поцелую, — ответил я.
Мы поцеловались долгим страстным поцелуем. В этот момент зазвонил телефон.
— Ответь, — попросила Летиция.
Я снял трубку. Какой-то подросток просил позвать Летицию.
— Привет, Роберт, — начала Летиция.
— …
— Ничего. Томлюсь от безделья.
— …
— С тобой? Нет. В другой раз.
— …
— Обязательно сегодня?
— …
— Нет. Сегодня не могу. Поверь.
— …
— Я тебя тоже.
— …
— Пока.
Она положила трубку и обернулась ко мне. У меня, наверное, было вытянутое лицо, потому что Летиция сказала:
— Только не начни ревновать.
— У тебя много поклонников, кроме меня? — спросил я.
— Есть.
— И они, конечно, молоды, красивы?.. Как и этот мой тезка?
— О!.. Этот по-настоящему красив.
— Так, может, поезжай к нему, может, я тебе мешаю? — меня стало охватывать бешенство.
— Не заводись.
Я грубо притянул ее к себе и, целуя, начал раздевать. Но Летиция состроила такую мину, что я на полпути отказался от своих планов.
Я вытащил сигареты и закурил. Летиция тоже закурила.