Криминальные сюжеты. Выпуск 1
Шрифт:
Черная туча, как корабль свирепой беды, плыла по утреннему небу, когда Роберт остановился напротив модернистского здания нобльской бани. Наверное, будет дождь, подумал он. Мари-Луиза освободится по меньшей мере через час и придет в бар «Астории». У меня уйма времени. Можно посетить сауну.
Сказано — сделано.
В предбаннике сосед справа пил пиво из баллончика, говоря уже одетому человеку в очках:
— Лучшие татуировки делают в Италии. Смотри, я напрягаю мышцы на груди, — толстяк
— И что? Хорошо отдохнул там, в Италии?
Толстяк отправил в мусорный ящик пустой баллончик и начал одеваться.
— Жаль, что я там не был двадцать лет назад.
— Хочешь сказать, что тогда Венеция была настоящей Венецией?
— Нет. Тогда Моррисон был настоящим Моррисоном. Вот фото, — толстяк протянул человеку в очках фотографию, достав ее из кармана белоснежного льняного пиджака. — Публичный дом несовершеннолетних девочек… Моей была девочка, что стоит первой во втором ряду… Из-за этой историйки у меня были неприятности.
Человек в очках, внимательно рассмотрев фотографию, положил ее на диван.
Роберт отошел к стоявшим поодаль весам.
— И все-таки, — говорил толстяк, влезая в рукава белого пиджака, — лучшая страна мира — государство Нобль. Ни тебе диктаторов, ни дворцовых переворотов, ни проституции… У нас настоящая демократия.
— Как ты ее понимаешь? — спросил человек в очках.
— Ну вот представь себе: ты возвращаешься домой после вечерней смены. На улице льет, как из ведра. Ты опоздал на автобус. Дрожишь, как мокрая курица. А мимо проезжает лимузин твоего босса. Босс останавливается, Приглашает тебя в машину и отвозит к себе в гости. Там °н помогает тебе высушить одежду, угощает прекрасным, Роскошным ужином и подает тебе бокал старого выдержанного коньяка. А дождь все льет, как из ведра, и босс разрешает тебе переночевать у него дома. Чем не демократия?
— И все это произошло с тобой? — спросил человек в очках.
— Нет. С дочкой моей сестры.
— Ха-ха-ха-ха… — разразился человек в очках.
Вскоре они оба ушли, а когда Роберт, взвесившись, возвратился к своей одежде, он заметил, что удалые джентльмены забыли фотографию. Заинтересовавшись, он взял ее и стал разглядывать.
— Боже мой! — воскликнул он. — Да ведь это Рута!..
Вторая девочка во втором ряду была очень похожа на его дочь. Он подошел к окну, где больше света, и долго вертел в руках фотографию. Стопроцентной уверенности не было. За прошедшее после похищения время девочка могла достаточно повзрослеть и измениться. Неужели она попала в публичный дом несовершеннолетних? Долго не раздумывая, Роберт оделся и выбежал на улицу.
Нагнав плечистого человека, он понял, что обознался. Толстяк с человеком в очках как сквозь землю провалились.
В баре «Астории» Роберт заметил Тома.
— Привет, Роберт, — сказал тот. — Прими соболезнование. Я слышал, что произошло в Детройте. Девочка еще не пришла в себя?
— Нет, — сказал Роберт, — и вряд ли придет. Врачи в это почти не верят. Очень тяжелое
— Не терзайся. Может, придумают средство, которое поможет. — Том говорил скороговоркой, смешно выговаривая «с».
— Как Мари-Луиза? Она придет?
— С Мари-Луизой происходят удивительные вещи… Пока ты был в Мехико и в Детройте, произошли потрясающие изменения. Слышал, она собирается дать обет безбрачия и основать в Нобле конгрегацию Сестер любви к ближнему…
— Меня это не очень удивляет, — сказал Роберт. — Каждый ищет смысл жизни своим способом. Хонда его нашел. Мари-Луиза еще нет.
— В том-то и дело, что теперь она уверена, что отныне ее жизнь будет полностью осмысленной и глубокой. Но ты ведь все узнаешь от нее самой. Чао. Я бегу. Следующий этап во Франции, желаю тебе хорошо подготовиться. Ты должен быть первым. Ну, бегу… Чао.
В баре «Астории» царило импрессионистское настроение. Вентилятор крутился под потолком, как огромная летучая мышь, низкорослый бармен самоотверженно надраивал оцинкованный бар, а трое посетителей сидели, задумчиво и одиноко склонившись над своими бокалами, словно высеченные из камня и окутанные туманом статуи.
Роберт пил уже вторую чашку кофе, когда вошла Мари-Луиза.
— Здравствуй, Роберт! О! Я вижу и другие знакомые лица! Привет, Ингмар, я рада, что ты наконец помирился с женой.
Личность с красным носом формы картошки помахала Мари-Луизе и мрачно проговорила:
— Мы никогда не помиримся.
— Но ведь я сама своими глазами видела, как по-приятельски вы пилили дрова у себя во дворе.
Мари-Луиза подала бармену знак, что хочет кофе.
— Мы делили мебель, дорогая, — так же мрачно ответил швед с картофелиной вместо носа.
— Мебель? Так или иначе, вы оба действовали ритмично, а это уже нечто… Как ты, Роберт? Рассказывай скорее о Летиции. Как ее здоровье?
— Плохо. Ничего нового. Я тебе уже все написал.
Мари-Луиза заплатила за кофе и устроилась рядом с Робертом.
— Вот фотография, — сказал Роберт. — Команда несовершеннолетних в итальянском публичном доме. Вторая в первом ряду похожа на мою дочь Руту. Но ведь ты знаешь, как фотография искажает черты лица. Да и времени прошло столько, что она должна была измениться. Как бы то ни было, мне бы хотелось все проверить.
— Проверим, — сказала Мари-Луиза. — Но скажи, Роберт, зачем ты это сделал?.. Зачем ты это сделал? Я имею в виду тех подонков…
— А… Сам не знаю, зачем… Думаю, так было нужно…
— Ты помнишь, как турок стрелял в нашего Папу? Так вот. Первую молитву пришедший в себя Папа посвятил турку. Он помолился за него, чтобы Бог простил ему этот грех. Таким должен быть настоящий католик. А теперь? Твой Коэффициент доброты упал до семидесяти, и тебя удаляют из команды «Идеал». Этап во Франции будет для тебя последним… Ты не станешь чемпионом мира этого года!
— Я уже смирился с мыслью, что единственным романом, который мне предстоит написать, будет книга моих поражений. — Роберт закурил сигарету. — А ты, слышал, идешь в монастырь?