Кристал, Янтарь и Уголь
Шрифт:
... Трайн, злой как балрог, выскочил из спальни.
– ТОРИН!!!
– рявкнул он и повернул вентель в лампе на стене, включая свет на полную мощность.
Вспыхнул свет. Торин - всклокоченный, в кольчуге, - пытался бодро встать с кого-то на полу под ним. Наконец сыну Трайна удалось отползти к стене от того, кто смягчил его падение. Черноволосый тощий мальчишка быстро отполз к противоположной стене, с полным страха лицом смотря на Торина и Трайна.
– А ты
– удивленно спросил Торин.
– Это, судя по одежде, слуга, - ответил Трайн, хватая сына за шиворот.
– И он здесь убирался, а вот ты, шельмец, что тут делаешь?! Так... синяк на пол лица... а это что?! Ты с кем дрался, паршивец?!
– Отец, я...
Трайн выругался и потащил сына в его комнату, так и держа за шиворот. Но перед тем как отец втолкнул его в спальню, Торин смог бросить взгляд назад. Показалось ему или нет, что глаза мальчишки-слуги блестели от слез?
Глава 4.
Фундин был очень опасен - это знали все. И отнюдь не потому, что был лучшим другом наследника престола. О, нет...
Служба Фундина заключалась в защите королевской семьи. От предателей, шпионов, от наемных убийц, от тех, кто пытался каким-либо образом войти в доверие королевской семьи для своих коварных целей. Хочешь стать ближе ко двору? Будь уверен, очень скоро тебя проверят "верные уши" и донесут о каждом подозрительным слове, а уж он решит... что стоит знать королю о тебе.
Фундина откровенно боялись.
Балин исключением не был. Фундин не был добрым, любящим и заботливым отцом. И объяснять ему свои поступки, свои ошибки было бесполезно. Балин и пытаться не пробовал. Кнут все перешибал. Как и в этот раз.
Если бы не кандалы на стене, которые сковывали его запястья, он бы вряд ли удержался на ногах после дюжины ударов кнута. На тринадцатом ударе он не сдержал крика, и отец через миг одарил со всей щедростью ещё одним ударом, вышибая воздух из груди и перебивая крик сына.
Балин повис в кандалах, так что края их врезались в запястья. Боль от них лишь оттеняла боль, что жаркой лавой пульсировала на спине. Он казался себе куском окровавленного мяса, и это не было далеко от истины. Если отец бьёт, то бьёт, чтобы вбить разум поглубже, под самую кожу, в мясо. Чтобы сын, Балин, сам потом сказал ему спасибо.
Если это и значило быть заботливым отцом, Балин не желал им становиться.
– Ты понимаешь, что ты сделал?
– заговорил позади Фундин.
Это ободряло. Если отец прерывал наказание и начинал объяснять за что оно было... значит все почти закончилось. Надо было просто выдержать ещё несколько ударов после.
– Ты отвел младшего наследника на подпольные бои. Ты дал ему маску, чтобы его не узнали... прекрасно зная, что в этих боях тебя могут не просто ранить тупым оружием, а прикончить боевым, наточенным топором! Мечом!
Свист кнута, и тело молодого гнома содрогнулось от нового удара. Кричать он уже не мог, и сознание плыло от боли. Он больше просто не выдержит...
В волосы вцепились железные пальцы отца.
– Я служу королю. Я клялся защищать его жизнь. Его, и его семью, а ты! Мой собственный сын отправляет на арену его внука?! Ты чем думал?!
Отец бьёт его головой об стену, и сознание милосердного оставляет Балина.
На спину будто опрокинули кипяток. Или жгучую кислоту, которой выжигают узор на гравюре. Балин дернулся, пытаясь увернуться от рук, приносящих невыносимую боль... руки? Хрипло застонав, он чуть повернул голову, и перед глазами, перед которыми плясала и странно изгибалась волнами комната, появился образы сестры.
– Двал...
– Очнулся? Знаю, больно. Потерпи. Вот, выпей...
Рука сестры помогла приподняться, и губ коснулась керамическая кружка. Балин жадно приник к ней, в несколько глотков опустошая. И к балрогу, что половина отвара пролилась на кровать.
Сестра помогла лечь удобнее и вновь взялась за тряпку, пропитанную особым зельем, очищая раны от кнута от засохшей крови и возможной заразы. Балин терпел, лишь изредка дергаясь и судорожно выдыхая от боли. А Двала молчала, продолжая своё дело. Молча смотрела на страшные кровавые рубцы. Хотя даже смотреть было страшно, а уж касаться...
Как же, верно, больно Балину...
– За что?
– вырвалось у неё.
Раньше она никогда не спрашивала о причинах наказания. Даже если отец брался за кнут. Не спрашивала, молча пытаясь оказать помощь, как бы говоря о том, что что бы ни случилось, даже если Балин виноват, она на его стороне.
– Торин дрался на арене в маске... я устроил ему бой...
– с горечью прошептал Балин.
– Я был ужасно зол на него! Двал, уйди... не хватало, чтоб тебе от него досталось...
Двал почувствовала жгучее желание пойти к отцу и все ему высказать. И с трудом подавила этот порыв. Ни к чему хорошему это не приведёт.
– Хочешь чего-нибудь? Я принесу?
– Нет. Ничего.
Двал посмотрела на уткнушегося в подушку брата. Конечно, он ничего не хочет. Просто побыть одному после такого... руки сами сжались в кулаки. Чего отец добивается?! Чтобы Балин возненавидел его?! Зачем наказывать так жестоко? И ведь за любую ерунду он наказывает брата! Да ещё, вот... за кнут берётся.