Кризис социал-демократии
Шрифт:
Такое же трагическое qui pro quo происходите социал-демократией, когда она для обоснования своей позиции в этой войне взывает к праву самоопределения наций. Правда: социализм признает за каждым народом право на независимость и свободу на самостоятельное определение своей собственной судьбы, но было бы настоящей насмешкой над социализмом, если бы теперешние капиталистические государства выступили, как выразители этого права на самоопределение. В каком же из этих государств нация до сих пор определяла форму и условия своего национального политического и социального существования?
Что представляет собой самоопределение немецкого народа и чего он хочет — об этом заявили, за это боролись демократы 1848 года и передовые борцы немецкого пролетариата — Маркс, Энгельс, Лассаль, Бебель и Либкнехт:-велико-германская республика. За этот идеал, пролили свою кровь мартовские борцы в Вене и Берлине; для осуществления этой программы желали Маркс и Энгельс в 1848 году войны с русским царизмом. Первым требованием для выполнения этой национальной программы была бы ликвидация "кучи гнилья", называемой Габсбургской монархией, и исчезновение прусской военной монархии вместе с двумя дюжинами карликовых германских монархий. Поражение немецкой революции и предательство, немецким бюргерством своих собственных демократических, идеалов привели к господству Бисмарка и его творению- современной великой Пруссии с двадцатью маленькими, отечествами под одной каской, называющей себя германской империей. Настоящая Германия возникла на могиле мартовской революции, на развалинах национального права самоопределения немецкого народа. Настоящая война имеющая своей целью, на ряду с сохранением Турции, также и сохранение Габсбургской монархии и укрепление Прусской военной монархии, является вторичными похоронами как павших в мартовской революции, так и национальной немецкой
И даже более: при современном империалистическом строе не может быть более национальных оборонительных войн, а потому и всякая социалистическая политика, которая, не обращая внимания на определенную историческую обстановку, хочет исходить в мировом вихре от изолированной точки зрения какой- нибудь страны, строится заведомо на песке.
Мы уже пытались показать оборотную сторону настоящего столкновения Германии с ее противниками. Было необходимо ярче осветить отдельные пружины и внутренние сцепления настоящей войны, т. к. в позиции нашей фракции рейхстага и нашей прессы решающую роль играла защита свободы и культуры Германии. Поэтому на фактах истории нужно было установить, что дело идет о превентативной войне, в течение многих лет подготовлявшейся немецким империализмом и сознательно вызванной немецкими и австрийскими дипломатами летом 1914 года; и поэтому при общей оценке мировой войны и ее значения для классовой политики пролетариата-вопрос защиты или нападения, вопрос о виновных совершенно не имеет значения; если относительно Германии можно еще кое-как говорить о самозащите, то этого ни в коем случае нельзя сказать о Франции и Англии, они защищают не свои национальные, но свои мировые позиции, защищают свое империалистическое достояние от нападок немецкого выскочки. Если патрули немецкого и австрийскою империализма на востоке несомненно зажгли мировой пожар, то французский империализм, проглотивший Марокко, английский, подготовлявший грабеж в Месопотамии и Аравии, а также все условия для обеспечения своего насильнического господства в Индии, русский, направлявший свою балканскую политику на Константинополь, шаг за шагом собирали и нагромождали со своей стороны горючий материал для этого пожара. Если военные вооружения и играли какую-нибудь существенную роль, как пружины развивавшейся катастрофы, то они обусловливались соревнованием всех государств в вооружении. И если Германия своей Бисмарковской политикой 1870 года положила первый камень в борьбе вооружений, то эта политика была вдохновлена двумя империями и вызвана военными колониальными авантюрами Третьей республики при расширениях в восточной Азии и Африке.
Французские социалисты, вследствие своих иллюзий о национальном освобождении, а также на основании самих фактов были убеждены что французское правительство так же, как и весь народ, не имело никаких военных поползновений в июле 1914 года. "Во Франции сейчас все честно и прямо, безоговорочно и открыто за мир", свидетельствовал Жорес накануне войны в своей последней речи в Брюссельском народном доме. Этот факт совершенно правилен и делает совершенно понятным то негодование, которым разразились французские социалисты, когда их отечеству была навязана преступная война. Но для объяснения мировой войны, как исторического явления, и для определения отношения к ней пролетарской политики, этот факт недостаточен. История возникновения настоящей войны началась не с июля 1914 года, но десятки лет тому назад, в течение которых с необходимостью естественного закона связывались нити за нитями, пока густая сеть империалистической мировой политики не опутала пять частей света, пока не создался могучий исторический комплекс явлений, корни которого коренятся в пучинах экономического существования, верхние же ветви которого простираются в неясно брезжущий новый мир, — явлений, в грандиозности которых растворяются понятия о вине и искуплении, о защите и нападении.
Империалистическая политика не является делом какого-нибудь одного или же нескольких государств; она есть продукт определенной степени зрелости мирового развития капитала, одним из международных явлений, неделимым целым, которое можно познать только во всех его переменчивых взаимоотношениях и избежать которого не может ни одно отдельное государство.
Только с этой точки, зрения может быть правильно оценен вопрос "национальной самообороны" в теперешней войне. Национальное государство, национальное единство и независимость были идеологическим щитом, под которым сорганизовались в прошлом столетии буржуазные великие державы средней Европы. Капитализм не мог удовольствоваться малыми государствами при их хозяйственном и политическом разграничении; он нуждался для своего развития в возможно большей внутренне замкнутой области и в духовной культуре, без чего нельзя было ни поднять общественные потребности на уровень, соответствующий капиталистическому производству, ни заставить правильно функционировать механизм современного буржуазного классового господства. Прежде чем капитализм сумел вырости для мирового хозяйства, он пытался создать себе такую замкнутую область в национальных государственных границах. Эту программу, осуществить которую на политической и национальной арене, занятой средневековым феодализмом можно было только революционным путем, осуществила одна Франция своей великой революцией; в остальной Европе она, как и вообще все буржуазные революции, осталась незаконченной, остановилась на полуслове… Немецкая Империя и сегодняшняя Италия, состояние Турции и Австро- Венгрии в настоящее время, русская Империя и британская мировая Империя, являются живым доказательством этого. Национальная программа играла историческую роль, лишь как идеологическое выражение развивающейся и стремящейся к государственной власти буржуазии, пока буржуазное классовое господство, еще не достаточно укрепившееся в великих державах средней Европы, не создало на ее основе необходимых для себя условий и орудий.
С тех пор империализм похоронил старую буржуазную демократическую программу, возведя в программу буржуазии всех стран расширение за национальные границы и независимо от национальных отношений. Националистические фразы, конечно, остались, но их реальное содержание и их функции превратились в свою противоположность; они еще служили прикрытием для империалистических стремлений, как боевой клич империалистического соперничества, как единственное оставшееся идеологическое средство, при помощи которого народные массы могут быть принуждены к их роли пушечного мяса в империалистической войне. Общая тенденция современной капиталистической политики господствует, как могучий слепой закон над политикой отдельных государств, так же, как закон хозяйственной конкуренции властно определяет условия производства отдельных предпринимателей.
Если мы хоть на минуту допустим, — чтобы исследовать фетиш национальной войны, господствующий сейчас над политикой социал-демократии-что в каком-нибудь из существующих государств война, действительно, имеет своим исходным пунктом чисто национальную самозащиту, то мы должны будем признать, что военный успех прежде всего должен привести к занятию чужой области. При существовании высоко-развитых капиталистических групп, заинтересованных в империалистических завоеваниях, в ходе войны сам собой развивается аппетит к расширению; империалистическая тенденция в начале войны, находившаяся в зародыше или же дремавшая, становится сама двигающей пружиной и определяет характер войны, ее цели и ее следствия; система военных союзов, практикуемая в течение столетий в политических взаимоотношениях государств, приводит к тому, что в ходе войны каждая борющаяся сторона старается привлечь на свою сторону-в целях защиты-своих союзников. Вследствие этого все большее количество стран втягивается в войну и этим неизбежно создается и поддерживается империалистический кризис мировой политики. Так, с одной стороны, Англия поставила перед Японией вопросы Китая, вызвала соперничество между ними, перекинула войну из Европы в восточную Азию и, раздув огонь в С. Штатах и Японии, подготовила материал для будущих конфликтов. С другой стороны, Германия втянула в войну Турцию, вследствие чего поставила непосредственно перед ликвидацией вопросы о Константинополе, о всех Балканах и Малой Азии. Кто не понял, что мировая война в своих основаниях и исходных пунктах была чисто империалистической, тот должен убедиться теперь в процессе ее развития, что война при настоящих условиях неизбежно должна превратиться в процесс империалистического мирового раздела. Да так и должно было бы быть с самого первого момента ее существования. Постоянно колеблющееся равновесие сил между борящимися сторонами заставило каждую из них, уже из чисто военных соображений, чтобы укрепить свои позиции и избежать новых врагов, стремиться взять в свои руки нейтральные державы, обещая крупные барыши, как для народов, так и для государств. Посмотрите, с одной стороны, немецко-австрийские, с другой англо-русские «воззвания» в Италии, Румынии, Греции и Болгарии. Якобы "национальная оборонительная война" приводит к таким поразительным результатам, что даже незаинтересованным государствам дает возможность получить всеобщее расширение владений и влияния, и даже в определенном направлении; наконец, тот факт, что все капиталистические государства имеют колониальные владения, которые втягиваются в войну-пусть даже она будет начата, как "национальная оборонительная война" — уже исключительно из военных соображений, и что каждое воюющее государства старается оккупировать колонии противника, или по крайней мере, возбудить там восстание; например, захват немецких колоний Англией и попытка возбудить "священную войну" в английских и французских колониях; этот факт превращает немедленно и автоматически каждую современную войну в империалистический мировой пожар.
Таким образом, само понятие о скромной, добродетельной, оборонительной, отечественной войне, парящее перед глазами наших парламентариев и редакторов, является чистой фикцией, которую должно отбросить всякое историческое понимание существующего в совокупности его мировых взаимоотношений. Характер войны определяется не торжественными декларациями, и не добрыми намерениями руководящих политиков, но соответствующим историческим положением общества и его военных организаций.
Схема чисто — национальной оборонительной войны была бы возможна на первый взгляд в такой стране, как Швейцария. Но Швейцария не является национальным государством и поэтому не может служить примером современных государств. Как раз ее "нейтральное существование" и роскошь милиционной системы, которую она себе позволяет, являются отражением того военного состояния, в котором находятся окружающие ее великие державы, и может существовать лишь до тех пор, пока она примиряется с этим состоянием. Пример Бельгии показывает, насколько легко может быть такой нейтралитет в мировой войне растоптан сапогом империализма. Теперь мы специально остановимся на положении малых государств. Классический пример национальной борьбы представляет сейчас Сербия. Если какое-нибудь государство, по всем формальным признакам, имеет право на национальную самозащиту, то это Сербия. Австрийская аннексия нарушила ее национальное единство, Австрия угрожает ее национальному существованию, Австрия вовлекла ее в войну, а потому Сербия со всех точек зрения ведет истинную оборонительную войну за существование, свободу и культуру своей нации, и если права немецкая социал-демократическая фракция с ее точкой зрения, то сербские социал-демократы, протестуя в Белградском парламенте против войны и отвергая военные кредиты, явились как будто бы предателями жизненных интересов своей собственной страны. В действительности сербы, Лапшевич и Кацлеролич не только вписали свои имена золотыми буквами в историю международного социализма, но вместе с тем проявили ясное историческое понимание истинных взаимоотношений войны, вследствие чего они оказали лучшую услугу своей стране и пробуждению сознания своего народа. Сербия во всяком случае ведет формально национально-оборонительную войну, но тенденции к расширению ее монархии и ее господствующих классов, подобно стремлениям господствующих классов других современных государств, выходят за пределы национальных границ и приобретают вследствие этого наступательный характер. Тенденции Сербии направляются на берега Адриатики, где она завела с Италией чисто империалистическое соревнование за спиной Албании, исход которого, помимо Сербии, зависит от великих держав. Суть в том, что позади сербского национализма стоит русский империализм. Сама Сербия есть шахматная фигура на доске мировой политики, и осуждение войны в Сербии, пренебрегающее этими взаимоотношениями за кулисами общей мировой истории, должно было повиснуть в воздухе. Как раз то же самое относится к последней балканской войне. С формальной изолированной точки зрения, балканские государства защищали свои исторические права и проводили старую демократическую программу своего государства. С точки же зрения реальных исторических взаимоотношений война на Балканах, превратившихся в фокус и спорный пункт империалистической мировой политики, была лишь частью целого, звеном в последовательной цепи тех событий, которые с фатальной необходимостью подготовляли настоящую мировую войну. Международная социал-демократия устроила балканским социалистам горячую овацию в Базеле за их решительный отказ от морального и политического содействия в балканской войне и за разоблачение ее истинной физиономии, и тем заранее осудила поведение французских и немецких социалистов в настоящей войне.
В таком же положении, как балканские государства, находятся сейчас все малые государства, например, хотя бы Голландия. "Когда корабль дал течь, нужно прежде всего думать о. том, чтобы его законопатить". В самом деле, о чем может быть речь в маленькой Голландии, как не о чисто национальной самозащите, о защите существования и независимости страны? Если рассматривать лишь намерения голландского народа и даже его господствующих классов, то, действительно, вопрос идет о чисто-национальной самозащите, но пролетарская политика, основанная на историческом понимании, не может удовольствоваться лишь субъективными намерениями отдельной страны; она должна ориентироваться в общем комплексе мирового политического положения. Также и Голландия, хочет она этого или нет, является лишь маленьким колесиком во всем механизме теперешней мировой политики и дипломатии. Это станет тотчас же ясно, если Голландия будет вовлечена в поток мировой войны. Во-первых, ее противники постараются направить первый удар на ее колонии; вследствие этого военные действия Голландии, направленные на со хранение существующих владений, на ряду с защитой национальной независимости коренного населения на Север ном море, направляются также и на защиту эксплоатируемых ею областей на Малайском и Остиндском Архипелаге. Но этого недостаточно; предоставленный самому себе милитаризм Голландии был бы разбит в потоке мировой войны, как ореховая скорлупа. Голландия должна будет- хочет она этого или не хочет — стать членом одной из, борющихся коалиций и сделаться орудием и носительницей чисто империалистических тенденций этой страны.
Таким образом, характер войны в отдельных странах определяет все та же историческая обстановка современного империализма, и эта обстановка такова, что она делает совершенно невозможными в настоящее время исключительно оборонительные войны.
Еще несколько лет тому назад Каутский писал в своей брошюре: "Патриотизм и социал-демократия", Лейпциг 1907 г.
"Если патриотизм буржуазии и патриотизм пролетариата являются понятиями совершенно различными и даже противоположными, то все-же бывают положения, при которых и тот и другой патриотизм могут объединиться для общего действия, даже оставаясь враждебными друг другу. Буржуазия и пролетариат одной и той же нации имеют одинаковые интересы в сохранении их независимости, в устранении и предупреждении всяких попыток подавления и эксплоатации со стороны чужой нации. При национальных войнах, которые вытекают из подобных побуждений, патриотизм пролетариата всегда объединяется с патриотизмом буржуазии. Однако, с тех пор, как пролетариат стал силой, представляющей опасность для господствующих классов при каждом серьезном потрясении государства, с тех пор, как в конце каждой войны может разразиться революция, как это доказала Парижская Коммуна 1871 г. и русский терроризм после русско-турецкой войны, с тех пор буржуазия даже тех наций, которые недостаточно самостоятельны или совсем не самостоятельны, фактически отказывается от национальных целей, если их можно достигнуть только свержением правительства, так как она больше боится и ненавидит революцию, чем любит и ценит самостоятельность и величие нации. Поэтому буржуазия отказалась от самостоятельности Польши и позволяет существовать таким прогнившим насквозь государственным образованиям, как Австрия и Турция, которые должны были бы исчезнуть уже поколение тому назад. Поэтому существующие в цивилизованных странах Европы национальные проблемы, которые сейчас могут разрешиться лишь войной или революцией, могут быть окончательно устранены лишь после победы пролетариата. Тогда, благодаря интернациональной солидарности, они примут совсем другой вид, чем они имеют сейчас в обществе эксплоатации и угнетения. Пролетариат капиталистических государств в своей практической борьбе не должен более ими заниматься и должен посвятить свои силы другим задачам". (Стр. 12–14).