Кризис среднего возраста
Шрифт:
У директора школы всегда есть свои соглядатаи. Юные.
Соглядатаи, которые у Софьи Николаевны заводились почти в каждом классе будто сами собой, вскорости доложили директрисе о сверхъестественных способностей Ивана Савушкина, ученика 7«Б» класса. Нужен разговор! Но не в школе, конечно. Это опытная директриса понимала. И пригласила Ваню к себе домой. Последнего это нисколько не удивило: после истории с пирожками он пользовался повышенной популярностью у одноклассниц, каковые отчего-то не так боялись его, как мальчишки. В какой-то
Софья Николаевна ходить вокруг да около не стала.
– В семье у нас что-то не то, Ваня, – ласково сказала она. – Ты бы присмотрелся, принюхался, или как там ты это делаешь…
И он принюхался.
Ученик седьмого класса «Б» обошел директорскую квартиру. Побывал и в спальне, и в туалете, где, подражая участковому терапевту, не спеша помыл руки с мылом и потребовал чистое полотенце.
– Ваня, не томи, – не выдержала Софья Николаевна. – Есть что сказать – говори!
Подросток постарался нахмуриться и, всё так же подражая участковому врачу, заявил:
– Давайте-ка выпьем чаю. Вот за чайком я вам всё и расскажу. Да, я кое-что увидел и услышал в вашей квартире!
Директриса возражать не рискнула и поставила чайник на плиту. «Чая будет мало, – сказала она себе, – мало… Тут нужно самое лучшее!» Рука её извлекла из буфета банку с персиковым вареньем, которую привезла дальняя родственница мужа из Абхазии. Варенье было разложено по хрустальным розеткам. Салфетки, ложечки, блюдца, чашки…
И она уставилась на семиклассника Савушкина.
– Чай. Варенье. Я тебя слушаю, Ваня!
«Говори, не то двоек наловишь в четверти – и исправить не успеешь!» – чуть не вырвалось у нее.
Прихлебывая чай из большой чашки, расписанной под Гжель, и ложкой за ложкой отправляя в рот вкуснейшее варенье, юнец наслаждался своим положением жреца, прорицателя… да что там – волшебника! Доев варенье и допив чай, он облизал ложку и положил ее рядом с пустым блюдцем.
Перед ним сидела пунцовая от злости директриса. Еще немного, и глаза ее начнут вращаться.
Наконец школьник заговорил.
– Софья Николаевна, – сказал он, – вам надо срочно избавиться от картины с сиренью. Картина эта черным-черна от негативной энергетики. Подождите, подождите… Не возражайте. Когда художника не стало, вся его родня переругалась из-за наследства. Я вижу, я всё вижу. А еще чувствую. Стоило мне зайти в вашу спальню, Софья Николаевна, как меня обуял страх. Дикий просто ужас. Понимаете? А шум стоял такой, будто у вас там народу целый класс собрался, и все кроют друг друга почем зря. От картины этой у вас бессонница и головная боль, – сказал он словами участковой врачихи.
Директриса уже не сидела, а стояла. И кивала с растерянным видом. Расставаться с картиной ей совсем не хотелось.
– Савушкин, а нет иного способа?
– Какого, например?
– Может, помыть картину с хозяйственным мылом? Или земляничным? Чем смывают нехорошую энергетику?
– Удивляете вы меня, Софья Николаевна, – степенно возразил школьник. – Это ж картина. На холсте. Холст – он же ткань. Краска-то потом облезет. Зачем портить произведение искусства? Отнесите-ка живопись в комиссионку. Там картину продадут.
А вы на вырученные денежки купите себе то, что хотите. Да хоть телевизор. Дорогая же, наверное, картина…
Тогда уж не телевизор, мысленно продолжила диалог Софья Николаевна, вспомнив о «Рубине-102» послевоенного выпуска, стоявшем в гостиной. Лучше холодильник. Нет, стиральную машину! Точно! Походы в общественную прачечную давно превратились в изматывающую пытку для Софьи Николаевны, директора школы. Не хватало ни сил, ни времени, а еще тяжело было таскать тюки с бельем. Вдобавок в выходные в прачечной всегда создавались очереди. И вместо того чтобы проверять тетради по русскому языку и ставить оценки, Софья Николаевна торчала в прачечной.
История эта завершилась вполне благополучно.
Как только картина «Букет сирени» исчезла из квартиры директрисы, в семье воцарился мир. Словно злые духи мгновенно утянули за собой всё плохое. Властное лицо директрисы смягчилось. Муж Софьи Николаевны в воскресное утро приблизился робко к жене и поцеловал ее! Та отложила расческу и с интересом посмотрела на своего суженого, которому стукнуло уже сорок три годка, припомнила, как весело жилось на свете в студенческие годы – и вдруг рванула, как студенточка, на кухню, откуда спешно доставила в спальню бутылку «Вазисубани».
Проснувшись, дети никак не могли взять в толк, отчего не готов завтрак и почему из спальни родителей доносится по десятому разу песня Сальваторе Адамо «Падает снег». Но это что! Куда больше мальчика и девочку поразило предложение вечно занятой мамы взять да пойти всей семьей в кино – на нашумевший кинофильм Станислава Говорухина «Вертикаль».
* * *
Машинист, он же начальник поезда, притормозил на повороте узкоколейки. Приближалась станция Безымянная.
– Сергеич, на Безымянной платформы нет, прыгай на насыпь! Скорость невелика, давайте…
Попов Алексей Сергеевич, а попросту Сергеич, военрук, капитан в отставке, поджарый подтянутый человек с седым бобриком волос, кивнул. Голубые глаза его смотрели пронзительно, почти молодо. Он руководил поисковым отрядом «Орленок». Отставной капитан пожал руку начальнику поезда, а затем подал пример всему отряду. Сначала военрук скинул на землю тяжелый вещмешок, набитый консервами и сухпайком, а затем с легкостью, отпустив поручень, спрыгнул на насыпь.
Следом за командиром юнармейцы-пятиклашки, как горох, кубарем покатились по насыпи. Прыгали так, как учили на физкультуре. Поэтому обошлось: никто не подвернул ногу, не поранился, не поцарапался.