Крокодилыч
Шрифт:
ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ БАСНЯ
Куприян Касторович Кормухин, директор небольшого химического заводика, за месяц трижды вступил в конфликт с окружающей средой.
Первый раз получилось так: пришел заместитель
Куприян Касторович глянул в окно, где за оградой завода струилась тихая речка. Заместитель понял - он всегда понимал. Через час вся рыба в речке и один аквалангист всплыли брюхом вверх. Вода стала красной, но директор сидел бледный: он думал о плане.
Второй раз получилось так: Куприян Касторович ездил на «Москвиче» за грибами и решил попутно наломать пару березовых веников для бани. Ему не захотелось ходить по кустам и щипать веточки. Он выбрал путь рациональный - вытащил топор и срубил огромную березу. И наломал пару веников. Береза осталась лежать, сочась своим перерубленным телом.
Третий раз - а он-то самый главный - получилось так: Кормухин взял ружье, но лицензию на лося не взял, потому что ее не дали. Увидев в чаще лесного красавца, Куприян Касторович вскинул ружье. Лось не успел спросить про лицензию и поплатился за это жизнью. Кормухин достал нож сразу задрожавшими руками, потому что мясо было дармовое. Он решил перетаскать его в машину рюкзаком, а из шкуры сделать впоследствии дубленку. Но когда Кормухин присел перед трупом, затрещали сучья и показалась свирепая медвежья морда.
– За что убил?
– хрипло спросил Медведь и ударил директора по физиономии…
Очнулся Кормухин на мрачной поляне. Крупная луна висела над черными зубцами елей. Холодный туман полз за шиворот. Директор присмотрелся, потер глаза и опять присмотрелся - вокруг него сидели самые разные звери, кроме субтропических, и зыркали светящимися глазами. Куприян Касторович поболтал головой, полагая, что это сон в летнюю ночь…,
– Очухался, - сказал Заяц.
– Они нахальные, - подтвердил Волк.
– Странно, - заметил Медведь.
– Мы их не едим и не убиваем - и мы же звери. Они нас стреляют - и называются людьми.
– Действительно, - поддержал Лось, как две капли воды похожий на убитого.
– Какой-то парадокс. Я, беззащитный лось, убегающий от охотника, считаюсь зверем. А охотник, вооруженный ружьем с пулей и убивающий меня ради забавы, считается человеком. А не наоборот ли?
– И какие демагоги!
– зацокала на пеньке Белка.
– Знаете, как ласково называется пушная фабрика? «Горностаюшка». На ней с нашего брата шкуры сдирают.
– У меня была подружка, - печально вставила Лиса.
– Хорошая черно-бурая. Теперь на плечах у одной дуры лежит, которая одиннадцатый год пишет диссертацию.
– А этот разве умный?
– Лось показал рогами на директора.
– Взял и отравил рыбу в реке. Ну, жил бы сам на Марсе, тогда еще понятно. А то ведь на Земле живет, да тут и пакостит.
– Ну, так что, поступим по-ихнему и сдерем с него шкуру?
– предложил Медведь.
– Товарищи звери, то есть товарищи животные, - залепетал Кормухин, - не поступайте по-ихнему, то есть по-нашему, а лучше поступите по-гуманному…
Он еще что-то бормотал насчет того, что из его кожи дубленки не сошьешь, и все озирался, по привычке высматривая такси.
– Зачем зоопарки придумали?
– рявкнул на него Медведь.
– Помещений там не хватает, - запричитал Заяц, - условий нет, отопление плохое, корма воруют, в морду каждый тычет…
– Мой приятель сбежал оттуда, так порассказал, - начал Волк.
– Подошел к нему однажды тип человеческой породы. Одет хорошо, зубы покрепче наших будут - металлические. Подмигнул и говорит: «За что, приятель, сидишь? Красную Шапочку съел? А я вот на работе уже пятерых съел - и на свободе!»
– Это он иносказательно, - быстренько вставил Кормухин, прикрывая рот с золотыми зубами.
– Или вот еще был случай в зоопарке, - вспомнила Лиса.
– Горилла якобы сбежала, забралась в ресторан, выпила все бутылки, и начала бить стекла. Когда ее схватили, то оказалось, что это не Горилла, а Гаврилов. Все на нашего брата валят.
– Ну, так что, посадим его в клетку и будем показывать?
– не унимался Медведь.
Кормухин вскочил на ноги и заговорил тем тонким голосом, которым просил в главке уменьшить план:
– Товарищи млекопитающие… Я - хомо сапиенс… В клетке простужусь. В следующем квартале текущего года исправлюсь…
Глаза директора привычно стрельнули вправо, где в его кабинете имелась кнопка для вызова секретаря, но вместо кнопки торчал пень, нажимать который было бесполезно. Тогда его глаза стрельнули влево, где в кабинете обычно белел телефон, который он в трудный момент придвигал к себе и вызывал зама, но вместе телефона белели медвежьи зубы, придвигать которые ему не захотелось.
– А что в цирке проделывают!
– вспомнил Волк.
– Унижают, - поддакнула Лиса.
– Нашего брата заставляют плясать в юбочках!
– взревел Медведь.
– Да что мы… Над Львами издеваются! За хвосты таскают по арене. А?!
– У Львов вид, словно их купили в комиссионном. Потертые, как старые ковры, - поддержала Лиса.
– Знаете что?
– предложил Лось.
– Не будем в него стрелять, не будем из него ломать веники и не будем его бросать в отравленную реку… Мы его тоже унизим.