Кромешная ночь
Шрифт:
Но шериф Саммерс все еще не сдавался. В тот вечер он поставил помощника охранять дверь палаты. А наутро, около одиннадцати, явился собственной персоной и опять приставал с вопросами.
Вид у него был как с большого недосыпа. Готов побиться об заклад, что миссис Саммерс ему за ночь всю плешь проела.
Он упорствовал, талдычил свое, изображал крутого сыщика, но тут пришел Кендал. Кендал заговорил с ним ласково. Пригласил немного прогуляться, и они вместе вышли.
Я ухмыльнулся, закурил сигарету. Ох, Кендал, Кендал! Если он и не отработал
Что он сделает дальше? Дальше он…
Отдых и то снадобье, которое дал мне доктор, между прочим, весьма меня взбодрили. Да ведь и то сказать: самый-то яркий бокс боец всегда показывает напоследок, перед тем как окончательно скопытиться. Я не надеялся переиграть Босса — его никто не переиграет, но я решил создать ему как можно больше затруднений. Пока он меня выследит и замочит, может пройти и год, и два, а сам-то я так долго протяну ли? Вот то-то и оно. Но может, мне еще удастся найти такое место или такую вещь, или что там еще я всю дорогу пытаюсь отыскать.
При себе у меня почти пять сотен долларов; еще больше в банке в Аризоне, но про те деньги уже можно смело забыть. С пятью сотнями долларов и хорошей машиной (притом что в Филадельфии есть точка, где я могу быстро обменять эту машину на другую), что ж, шансы есть. Терять-то все равно нечего.
…Когда Кендал вернулся, на часах было уже почти два. И я с уверенностью знал, что он мне собирается сказать, но он повел речь настолько издалека, что я почти что начал сомневаться.
Миссис Уинрой уехала в Нью-Йорк, сообщил он.
— Там у нее сестра заболела, и ей пришлось уехать внезапно. Бедняжка. Я никогда еще не видел ее в таком волнении.
— Как жа-алко, — в ответ протянул я; при этом смех распирал меня до боли. Ведь пока до нее доберутся, она, пожалуй, от одного этого волнения может сдохнуть! — И когда же она вернется?
— Говорит, пока не ясно. Впрочем, думаю, скоро-то вряд ли получится.
— Н-да-а, — сказал я. — Вот ведь как бывает!
— Вот так. Особенно когда не на кого опереться, кроме такой мрази, как Уинрой. Я с ним хотел поговорить — выяснить все начистоту, тем более что миссис Уинрой отсутствует, но Руфь его с утра не видела, и в парикмахерской его тоже нет. Я склонен полагать, что теперь, когда последняя сдерживающая сила исчезла, он ударится в запой и просыхать уже не будет вовсе.
Я кивнул. А сам жду. Он продолжает.
— Такая вот неловкая ситуация. Бедная Руфь! Для нее это настоящая трагедия. Работу найти больше негде, а поскольку миссис Уинрой уехала, тут оставаться тоже нельзя. Я бы и рад помочь, но… гм… мужчина моего возраста, оказывающий финансовую поддержку девушке, которая явно не сможет вернуть долг… Боюсь, что этим я бы больше навредил ей, нежели помог.
— Теперь она бросит учебу?
— Похоже, никакой альтернативы нет. Но держится она молодцом, это я могу с удовольствием
— Ну-у, — сказал я, — так ведь и вам тоже… Похоже, вам тоже придется подыскивать другое жилье.
— Ах это? Да, наверное. Да… гм… между прочим, мистер Бигелоу, насчет недоразумения с Уинроем шериф пошел на попятную. Вашу одежду из пекарни я принес, зарплату по сегодняшний день тоже, потому что вряд ли вы как по причине пошатнувшегося здоровья, так и в силу прочих… гм… привходящих обстоятельств… сочтете для себя приемлемым продолжать работу.
— Ясно, — сказал я. — Понимаю.
— Насчет шерифа Саммерса, мистер Бигелоу. Настроен он по-прежнему гораздо менее миролюбиво, чем нам хотелось бы. Подозреваю, что под любым самым надуманным предлогом или даже вовсе без такового он… гм… может устроить вам массу неприятностей.
Я это обдумал; вернее, сделал вид, будто обдумываю. Усмехнулся вроде как оскорбленно и говорю:
— Похоже, меня со всех сторон тут обложили, мистер Кендал, засада куда ни кинь. Жить негде. Работы нет. Еще и шериф настроен пакостить. Да и колледж… Не думаю, что в колледже будут очень рады терпеть меня и дальше.
— Что ж… гм… раз уж вы сами это…
— Ничего, нормально, — сказал я. — Я их ни капельки не виню.
Он сочувственно покачал головой, поцокал несколько раз языком. Потом пронзительно на меня глянул, сверкнул глазами и наконец выдал главное. Как будто это только сейчас пришло ему в голову.
— Мистер Бигелоу! Все это может оказаться завуалированным подарком судьбы! Вы не согласились бы поехать в Канаду? Ну, где у меня дом. Там проведете несколько месяцев, используя это время для занятий и поправки здоровья. А потом, когда эта ерунда забудется…
— Ни фига себе, — отозвался я. — Вы хотите сказать, что после всего этого вы еще хотите…
— Конечно, почему нет? После всего этого — тем более! Разумеется, мы должны послушать, что скажет о вас доктор, но…
У доктора особенно хороших новостей не было. Он задергался, разохался — тем более когда узнал, что я собираюсь сегодня же покинуть город. Но Кендал в ответ тоже разохался, стал называть его пессимистом, ругаться и тому подобное. Потом отвел его в сторонку — наверное, объяснить, что, кроме как уехать, у меня особо выбора-то нет. Ну и вот…
Мы подъехали к дому на машине Кендала, которую вел я, поскольку он не захотел. Спросил, не могу ли я по пути отвезти Руфь на ферму к родителям, на что я согласился — дескать, конечно, с удовольствием.
Я поставил машину перед домом, мы около нее некоторое время постояли, поговорили, но как-то так… — в сущности, ни о чем.
— Да, между прочим, мистер Бигелоу, — вдруг заговорил он с новой, задумчивой интонацией. — Знаю, я с вами во время нашего чересчур краткого знакомства частенько разговаривал с этаким апломбом — тоном непростительно начальственным, неприлично безапелляционным. Много, много раз — уверен! — вам хотелось послать меня, сказать, чтоб я не лез не в свое дело…