Кромешный свет
Шрифт:
Бубо, наученный горьким опытом, крадучись пересек зал, время от времени проверяя, идут ли за ним остальные. Поравнявшись со шкафом, он осторожно, словно крыса все еще сидела там, заглянул за задник.
– Помогите, – громко сказал сталкер, убедившись, что все в порядке. – Сдвинуть надо!
– А как же ты сам его двигаешь? – спросил Гера, подходя к шкафу.
– С большим напряжением сил, – объяснил Бубо просто.
Шкаф был действительно тяжелый и с трудом двигался по щербатому кафелю, цепляя за выбоины ножками. Открылась
– Вроде все нормально, вот ниточка моя. – Сталкер показал нехитрое контрольное устройство, паутинкой опутавшее лаз. – Включаем фонарики, и за мной.
– Клава, мы идем. Если что – по газам, и на выход, – сказал Малахов.
– Ясно, – отозвалась Клава из машины.
Внутри схрона пахло сырой штукатуркой, гнилой бумагой, нежилым и затхлым воняла грязная одежда и сырой матрац, превший у стены. Бубо двинулся по коридору, который через пару метров от входа поворачивал направо.
– Еще один поворот, и будет мой склад!
Но после второго поворота последовал третий, а потом четвертый. Бубо шел молча, но чувствовалось, что он озадачен.
– Что-то поворотов многовато, – раздался голос Тимура. – Ты уверен, что это твой схрон?
– Да мой, стопудово, – не очень уверенно ответил сталкер. – Должен был тут быть, ведь никто не заходил! Ну, вот тут и должен.
– А ты по пьяни не перепрятал? Или, может, забыл?
– Ну, ты и придумаешь, – буркнул Бубо, растерянно оглядывая стены.
А коридор, который уже был похож на тоннель, вдруг стал подниматься вверх.
– Не было такого тут! Не было! – вдруг закричал сталкер.
Еще через десяток метров каменные стены сменились на ажурные конструкции, обшитые металлическими щитами. Затем пришлось подниматься наверх по лестнице, сначала витой, а потом уже практически приставной. По пути в стальной обшивке оказался небольшой люк, который Тельбиз для интереса открыл. В темноту, разрезаемую только лучами фонариков, полился дневной свет.
– Так мы в голове колхозницы, мужики! – радостно воскликнул Гера, выглянув в люк. – Ты, сталкер, завести нас решил, как Сусанин поляков?
Бубо не поверил словам Тельбиза и, сопя от напряжения, протиснул голову в открывшееся окошко. Напротив видна была гигантская голова рабочего, а внизу лежала пустая Москва. Пронзительно чистый воздух над городом, не загаженный заводским смогом, автомобильными выхлопами и людскими массами, делал столицу похожей на гигантский детский конструктор, источающий и радость игры, и чистоту помыслов. Отсюда были неразличимы признаки упадка и разрухи, царившие там внизу, в мертвом городе.
– Ничего не понимаю… – голос у Бубо дрожал. – Мы не могли сюда попасть, там же надо подниматься по лестницам в постаменте. Дурдом какой-то.
– Пошли назад, – скомандовал Вадим. – Обойдемся без твоего скарба. А ты в следующий раз карту рисуй.
Осторожно спустились по лестницам и вернулись в каменную галерею. Но что-то в галерее поменялось, она была не похожа на ту, по которой шли совсем недавно. Вроде все так же, но оттенок у стен стал другим, к запахам прибавились невесть откуда взявшиеся ароматы французской парфюмерии, и попадающиеся время от времени свежие конские яблоки говорили – это другая галерея.
– Так, нам еще не хватало в памятнике заблудиться, – весело сказал Тимур.
– Да как тут заблудиться… – сказал Бубо и осекся.
Через пару поворотов снова показалась металлическая лестница и в итоге – открытый люк в голове колхозницы.
– Ну и?.. – спросил Малахов. – Говоришь, не заблудиться? Тимур, иди ты первым.
Рымжанов возглавил процессию, и через десять минут, пройдя под темными сводами, группа опять оказалась у надоевшего уже всем окошка.
– Мне кажется, что мы что-то делаем не так, – задумчиво произнес Герман.
– Это очень интересная мысль, – отозвался Малахов. – Нас, кажется, замуровали демоны.
– Давайте еще раз пройдем, только очень медленно, у меня есть кой-какие догадки, – сказал Герман.
– Только в последний раз, да? – попросил Вадим. – Как миссия начнется, так и дальше пойдет. Бессмысленно.
– Хоть ты и командир – не каркай, – раздался голос Клавы.
Все замерли.
– Я один это слышал? – поинтересовался Вадим.
– Боюсь, все слышали, – упавшим голосом ответил Тимур.
– Так, куда ты завел нас, не видно ни зги! – мрачно изрек Герман.
– То есть, ребята, у нас уже слуховые галлюцинации? – спросил Малахов. – Бубо, ты тут кокс или грибы какие не хранил?
– А что я, что я? Сразу чуть что – сталкер виноват? Я тут при чем? – запричитал Бубо. – Я сколько сюда ходил, все нормально было, а с вами, кручеными такими, так сразу попал в это… не знаю, что это, так только после поллитры получается… Когда выхода нет.
– Оба-на! – воскликнул Герман. – Сталкер, ты гений! Прямо топологический гений!
– Я знаю, – ответил Бубо. – Но обзываться тебе никто повода не давал.
– Ладно! – отмахнулся Гера. – Ребята, мы в бутылке Клейна!
– Сам алкаш, – огрызнулся Бубо.
– Хороший ход. – Тимур достал свой неразлучный нож и стал протирать лезвие носовым платком. – И чем нам это поможет? Да и… как же это говорится… А! «Какие ваши доказатэлства!»
– Вот что мне не нравится – за время моего отсутствия много болтать привыкли, – сказал Вадим. – Ребята, давайте серьезно.
– Хорошо. – Тельбиз побарабанил пальцами по железной дверце люка. – Ситуация такая: мы находимся в замкнутом трехмерном объекте с одной поверхностью, это и называется бутылкой Клейна. Как бы мы ни шли, мы всегда окажемся только в том месте, откуда вышли. Но это так, образно.