Кромешный свет
Шрифт:
– Ну и что это значит? – спросил Бубо.
– Вероятно, нам надо идти поперек разделяющей поверхности, – пояснил Герман.
– А… понятно, – протянул Бубо. – Это как?
– Проще некуда – дырку в этой стене из нержавейки пробить! – пояснил Тимур.
Тут Геру разобрал смех. Он даже сел на пол от хохота.
– Что смешного? – зло спросил сталкер.
– Я просто подумал, что, скажи мне кто-нибудь, что я заблужусь внутри этой работницы и колхозки, я бы так же смеялся. Нет, ну угораздило нас Сусанина найти! Может, мы его того, как поляки?
– Чё? – не понял Бубо. Вернее, он все
– За руки, за ноги, и дырку в стене пробить! Головой! Ты же продемонстрировал крепость черепной коробки, так ведь?
– Да иди ты! – Бубо плюнул на железный пол.
– Я бы пошел, но топология бутылки Клейна снова приведет меня к тебе.
– Грамотные все… – бросил через плечо оскорбленный сталкер. – Так, мне надо срочно выйти!
Он облокотился на неровную поверхность и стал съезжать на пол. Он побледнел, это было видно даже в свете фонариков, и покрылся испариной. Пальцы у сталкера дрожали, словно он пытался сыграть кекуок на невидимом фортепиано. Он попытался расстегнуть ворот рубахи, но тремор не дал ему это сделать.
– Ты что? Плохо тебе? – Вадим склонился над поникшим проводником. – Сердце? Клаустрофобия?
– Нет! – хрипя выдавил из себя Бубо.
– У него небось паническая атака, – не очень почтительно по отношению к страдающему сталкеру произнес Гера.
– А ты откуда знаешь? – неожиданно спокойным голосом спросил Бубо.
– Сейчас у всех она бывает. Мода такая, – сообщил Гера. – Куда ни плюнь – у всех атаки. А лекарство одно.
– Какое? – Бубо опять прошелестел голосом умирающего лебедя.
– Дать бы тебе в рыло и оставить тут паниковать. Или еще лучше взять тебя за руки, за ноги и головой твоей тупой пробить дырку в этом памятнике. – Тельбиз постучал кулаком по обшивке монумента из нержавеющей стали.
– А если я болен? – не унимался Бубо, хотя было заметно, что признаки панической атаки исчезают.
– У тебя единственная болезнь может быть, и она называется ипохондрия! – строго сказал Гера. – Сейчас мы ее лечить будем.
– Подожди, мне что-то показалось. – Сталкер поднял указательный палец. – Секунду!
Он, совершенно забыв о недомогании, подошел к тому месту в монументе, где Тельбиз только что ударил кулаком по обшивке.
– Никому звук странным не показался?
– А ты возьми, стукни еще раз и проверь, – ответил Гера.
Бубо, не обращая внимания на явную неприязнь, действительно ударил кулаком по нержавейке. Ничего особенного не произошло. Но сталкер вопросительно посмотрел на остальных.
– Вы что, не слышите?
Он, понимая, что его идею не воспринимают, стал несильно, словно пытаясь разбудить таящуюся в металле силу, ритмично ударять по обшивке. Монумент сначала нехотя, потом все сильнее и сильнее стал отзываться на низкой басовой ноте, которую нормальное человеческое ухо могло и не услышать. Скоро уже весь памятник пугающе гудел и вибрировал. Но самое невероятное – в том месте, где сталкер бил кулаком по металлу, нержавейка вдруг, словно истончившись, стала прозрачной. Сквозь нее, как через мутное стекло, уже можно было увидеть очертания города. Бубо стучал не переставая, и в какой-то момент его кулак, не встретив сопротивления, пронесся сквозь границу, только что отделявшую людей от внешнего
– Ребята, ловите конец! – Внизу у монумента стояла Клава, держа в руках арбалет с прикрепленной к болту тонкой бечевкой.
Через полчаса, спустившись по веревке, все со смятением наблюдали, как затягивается отверстие на заду у рабочего.
Глава 7
Бубо уныло смотрел на дорогу, время от времени проверяя, не идет ли кровь из разбитого носа.
– Ничего, до свадьбы заживет. – Клава, не оборачиваясь, передала сталкеру пакет салфеток.
– Какая свадьба, жена ушла, когда я в Зоне ишачил, на нее причем ишачил, все домой передавал. А она с майором уехала…
– Ладно, все равно заживет, – оборвала Клава романтическую историю сталкера. – Вот сейчас в наш схрон приедем и починим твой нос.
– А не надо было меня так за ногу хватать! Вот бы и не шандарахнулся.
– И полетел бы орлом из задницы рабочего! – отозвался Гера. – Не нос бы разбил, а прямо на машину нашу упал. Был бы убыток невосполнимый.
Тельбиз, разговаривая с Бубо, одновременно набрал какие-то команды на своем планшете, который он достал из-под сиденья машины. «Жигули» тем временем летели по направлению к ЦАЯ. Весть о том, что они едут за оборудованием и оружием в Центр, оказалась для сталкера полной неожиданностью, и он был явно недоволен.
– Да ну вас. Чего ж вы сразу не сказали, что и у вас схрон есть? Говорили, институт, институт… бумаги забрать. Я сразу понял, что темните. Как проехался с вами первый раз в машине. Так нормальные люди не гоняют.
– Для нас наша контора – это и есть схрон. Бумаги возьмем и… в общем, еще у нас дела есть в Москве, не сбежишь? – спросил Вадим.
– Ну вот! – Бубо ударил кулаком по колену. – Что вы за люди такие? Как так можно договариваться? Это что, честный договор? Это черт знает что такое!
– Не горячись, нам нельзя было раскрывать все карты. А деньги, конечно, будут другие, никто тебя не обманет, – успокоил его Малахов. – И ничего от тебя, кроме того, что просили, не потребуется. Только наша миссия чуть затянется.
– Что вы все на деньги меряете? Как можно доверять вам теперь? Мы же в Зоне, да еще в Москве!
– То, что ты не все на деньги меряешь, хорошо. Нельзя нам было рассказывать о нашей миссии там, за периметром, понял?
– А почему сразу не сказали, как проехали? И на КПП мне уже показалось странным, что нас не шмонали.
– Не успели сказать, не дуйся, – примирительно сказал Герман. – Решай – или ты дальше с нами, или мы сами по себе, хотя без тебя нам будет очень трудно.
– Ладно, посмотрим, – буркнул сталкер и неожиданно закричал: – Стой! «Травма»!
Клава ловко тормознула, развернув машину боком.
– Что там? – Вадим тревожно глянул на Бубо. – Что случилось?
– Вон, прямо смотрите! – Сталкер пальцем показал на тротуар справа от дороги.
– Что? – Клава, следившая все время за обстановкой впереди, ничего не заметила.