Кронос
Шрифт:
Озарение пришло внезапно. Андреа Винсент, гостья из далекого прошлого, еще до того, как он стал «морским котиком». Каждый год Аттикус проводил лето с родителями на севере Нью-Гэмпшира в небольшом коттедже. Там и состоялось знакомство с Андреа, чье семейство также отдыхало неподалеку. В тот год им обоим исполнилось двенадцать.
На протяжении пяти лет подростки были неразлучны. В шестнадцать возникли романтические чувства, и оказалось, что они живут всего в получасе езды друг от друга. Получив права, Аттикус каждую неделю приезжал к подруге на машине. По окончании школы они поступили в колледжи в разных городах, но расстояние не стало помехой серьезным отношениям. Напротив: во время долгих ночных бесед молодые люди уже поговаривали о возможной свадьбе. Все переменилось, когда Аттикус решил сделать военную карьеру. В отношениях наметился холодок, от которого не властны были спасти одни лишь телефонные разговоры. Все закончилось буднично, без драматического прощания и других благоглупостей типа: «Я думаю, нам лучше остаться друзьями». Просто они перестали общаться, и первая любовь отошла для обоих в зону воспоминаний.
И вот она стоит рядом. Стала чуть выше, спортивнее. Волосы длиннее, а лицо слегка заострилось. Несомненно, куда привлекательнее, чем прежде. Но всего больше приковывала его взгляд форма. В свое время Андреа была категорически против его службы на флоте. «Там ты потеряешь себя», — неоднократно повторяла она.
— Подалась в армию? — спросил наконец Аттикус. Немалых усилий стоило держать себя в руках и сохранять хладнокровный вид. А как бы хотелось более сердечно поприветствовать старого друга!
— В Береговую охрану.
На ее лице промелькнуло разочарование. Предполагала более теплую встречу после стольких-то лет разлуки? Или знает о том, что случилось с его дочерью?
— Тебе вроде получше?
Аттикус при всем желании не мог ответить на этот вопрос. Да, он был без сознания, но насколько долго? Закружилась голова — и ему пришлось присесть на кровати. Вошла медсестра и произнесла с участием:
— Мистер Янг, вы проснулись… Что-нибудь…
— Я в порядке, — резко ответил Аттикус.
Обиженная медсестра покинула палату, и он почувствовал укол стыда за неоправданную грубость. Впрочем, сейчас важнее было то, что Андреа служит в Береговой охране. Она может ответить на ряд вопросов.
Андреа села на стул возле кровати и посмотрела в окно.
— Что за чудесный вид.
Аттикус последовал ее примеру. Деревья с ярко-зеленой листвой; кучевые облачка, неспешно ползущие по небу. И вдали — океан.
— Не для меня.
Андреа повернулась к нему. На миг ее лицо омрачилось печалью, но причиной тому была не его грубость. Что бы ни связывало их в прошлом, в настоящую минуту Аттикус не склонен был вести светские беседы. Зачем она здесь, вот что хотелось бы знать.
— Мы продолжаем поиски твоей дочери.
Аттикус уткнулся взглядом в пол.
— Вы не найдете ее.
— Но почему?
— Она мертва.
— Оно забрало ее?
Аттикус подозрительно уставился на Андреа.
— Ты произнес эти слова в эфире: «Оно забрало ее». — Андреа сделала паузу. — Что ее забрало?
— Пожалуйста, пообещай, что это не обернется расследованием по делу об убийстве.
— Ни в коем случае, — твердо ответила она. — В полиции сообщили, что ты единолично спас свою дочь от насильников. Нагнал на них страха Божия.
Аттикус кивнул.
— Никто ни в чем тебя не подозревает. Особенно я.
— Потому что давно меня знаешь?
— Прошло почти двадцать лет… Нынешнего тебя я не знаю. — Андреа глубоко вздохнула и вновь посмотрела на океан. — Так что же ее забрало?
Аттикус, слегка покачивая головой, вновь мысленно прокручивал в ней образы, очевидно навеки запечатленные теперь в памяти.
— Не знаю.
— На той неделе недалеко от Беверли-Харбор видели большую белую акулу. Восемнадцать футов длиной. Может…
— Не может! Тут была не акула.
— Ну, тогда кит? Касатка? Кашалот? А может, ее схватила синяя акула, охотящаяся за крилем?
Лицо Аттикуса побагровело.
— Ты вообще-то в курсе, чем я занимаюсь? Перед приходом не потрудилась выяснить?
— Аттикус… Ты океанограф. Работаешь на частные компании, иногда — на военных. Служил в подразделении «морских котиков», имеешь много наград. Написал книгу «Океан в опасности». Замечательная, кстати сказать, книга. Я прекрасно знала, кто ты и чем занимаешься, когда нашла тебя лежащим в луже блевотины.
Аттикус некоторое время сидел молча. Снова и снова вспоминал он в мельчайших подробностях случившуюся трагедию.
— Это не акула. Это не кит. Я никогда не видел подобного животного. Да и никто не видел.
Андреа присела рядом, положила руку ему на плечо извечный жест: женщина утешает мужчину в горе.
— Я видела, — просто сказала она.
Аттикус медленно повернул голову. Брови поползли кверху.
— Вчера… мы спасали одну француженку…
Он кивнул. В новостях по телевизору промелькнул тридцатисекундный сюжет об этом. Мужа также обнаружили — он утонул, когда перевернулся катамаран.
— И мы там видели кое-что… Огромное. В буквальном смысле — огромное. Плыло прямо под нами. Француженка сделала несколько кадров.
— Где они? — Аттикус подался вперед.
— Их забрали бравые ребята из ВМС. Все — и камеру, и флэшку.
Плечи Аттикуса поникли.
— Но я их успела перекинуть на свою флэшку, — добавила Андреа, слегка усмехнувшись. Она покопалась в кармане и выудила небольшой USB-драйв. — Два снимка. Оба сделаны сверху. На одном просто тень под поверхностью воды, на другом — воронка, после того как оно нырнуло.
— Чертовски большая должна быть воронка, — заметил Аттикус.
— Таких огромных я еще не видала.
Дрогнувшим голосом он произнес:
— У меня была камера… И у Джионы. Когда оно… В общем, камера оставалась у нее. У нее фото, у меня — видео. Наверное, обронил, когда поднимался.
И он вполголоса чертыхнулся. Как же не сохранить было камеру? Ведь он все записывал; возможно, что и чудовище попало на пленку. Это могло бы помочь.
— Кстати, о подъеме на поверхность: у тебя легкая кессонка. Но не думаю, что ты вырубился из-за этого. По мнению врачей, причиной стал шок. Отсюда и рвота. У тебя закружилась голова, начало тошнить…