Кронштадтский детектив
Шрифт:
Однако если из-за каждого замысла Петра Великого в канал бросаться, то в нём от утопленников будет не протолкнуться. У него этих замыслов было столько, что потомкам на полвека хватило и еще осталось. Эта арка относилась к тому, что осталось. Не потянул бюджет российский такую задумку, хотя, согласен, было бы красиво.
– Мартын сказал, что увидеть эту арку может только по-настоящему заблудший человек, – продолжила свой рассказ барышня.
– И ваш брат считал, что это он и есть? – уточнил я.
В ответ снова последовал кивок.
– Да. Он к тому времени к картам всерьез пристрастился, каждую неделю ходил играть. А в
– Да, это важно, – процитировал я недавнюю фразу инспектора.
Барышня опять кивнула, прежде чем рассказывать дальше. По ее словам, за последний месяц брат ей все уши прожужжал об этой арке. Мол, если бы он только смог проплыть под ней, то тогда бы не только карты забросил, но и вообще бы со всеми проблемами расквитался, и стал бы приличным человеком. Дядя его, понятное дело, всецело в этом поддерживал.
– Бесовщина какая-то, – проворчал Семен себе под нос.
Барышня кивнула и, вздохнув, развела руками. Мол, ну а я то что могла тут поделать?
– М-да, история, – протянул я. – Стало быть, Маргарита Викторовна, ваш брат основательно загорелся идеей проплыть под этой аркой. С целью, скажем так, обрести правильный путь в жизни и всякие другие блага, какие за этот подвиг полагались. Так?
В ответ последовал еще один кивок и новая порция истории семьи Золотовых. Рисунок этот барышня видела по случаю, а вот приписку снизу – нет, и что она означала, Маргарита Викторовна не знала. Скорее всего, что в указанный период толку от арки должно было быть больше, чем обычно, но Маргарита Викторовна не поручилась бы за это. Саму картинку утопленник при жизни хранил в своем дневнике, и барышня подумать не могла, что он возьмет ее с собой.
– Ну, так я полагаю, он-то думал, что не топиться идет, – заметил я. – Проплывет под аркой, и выплывет прямиком в лучшую жизнь.
– Ага, – кивнула барышня. – Только он плавать не умел. Это настоящее самоубийство было, но он же упертый, как баран! Простите.
– Ничего.
Дальнейшее было очевидно. Излишне доверчивый, как сказала Маргарита Викторовна, Андрей сразу поверил в сказку, а регулярные скандалы с дядей только подогревали его решимость решить все проблемы одним заплывом. Барышня, справедливо опасаясь, что эта, как выразился Семен, бесовщина до добра не доведет, старалась как могла, присматривать за братом. До сегодняшнего утра ей это удавалось, но после вчерашней баталии с дядей, которую Андрей проиграл вчистую, он больше ничего не хотел слушать. Всё, что могла сделать Маргарита Викторовна – это побежать за ним, когда тот поутру выскользнул из дому. Даже одеться толком не успела.
– Дальше вы всё знаете, – закончила барышня.
– Не совсем, – возразил я. – Скажите, вы действительно видели нечто похожее на эту арку над каналом?
– Вообще-то нет. Но Андрей, конечно, видел, иначе бы не прыгнул…
– И тогда вы закричали, – подсказал я.
– Да, – вновь кивнула барышня. – И я вам очень благодарна за то, что пытались его спасти. Сама бы я, наверное, так и не решилась прыгнуть.
Я призадумался. В общем-то, всё мне в этом деле казалось ясным, за исключением одного вопроса: целенаправленно ли отчим доводил племянника до самоубийства или, что называется, не сошлись характерами? Лично я был склонен считать, что ближе к истине второй вариант. Это, впрочем, не отменяло необходимости вправить мозги распоясавшемуся купцу.
– Не волнуйтесь, Маргарита Викторовна, – объявил я. – Разберемся. Мы и не с такими делами разбирались.
Семен отобразил на лице необходимый минимум для сардонической ухмылки, однако барышня, конечно, не могла знать, что я на службе в сыскной полиции всего две недели и кража у Фроловых была моим первым самостоятельным делом.
– Я вам верю, Ефим Родионович, – прошептала она.
– Замечательно, – подытожил я. – Тогда вот как мы с вами поступим. Нужно оповестить вашего дядю, Артема Поликарповича, о смерти племянника.
– Я готова, – мужественно пообещала барышня.
– Могу составить компанию, – сразу предложил Семен. – Всякие переговоры – это по моей части.
«Барышня красивая по твоей части, – мысленно возразил я. – А тут дело серьезное».
– Идея хорошая, – произнес я вслух. – Но мне надо бы на месте осмотреться как следует. И еще. Маргарита Викторовна, у меня к вам будет просьба.
– Какая?
– Пожалуйста, ничего сами не предпринимайте и не провоцируйте вашего дядю. Будет лучше, если он вообще пока не узнает, что вы дали столь подробные показания.
– Понимаю, – послушно кивнула она.
– Ну и отлично. Семен, подбери Маргарите Викторовне накинуть что-нибудь потеплее. На улице, чай, не май-месяц.
– Будет сделано, – пообещал Семен.
Они вышли. Я оглянулся на инспектора. Тот по-прежнему держал в руках какой-то отчет, но внимательно смотрел поверх бумаги на меня.
– Что скажете, Вениамин Степанович?
По правде говоря, я ожидал услышать в ответ на свой вопрос всё ту же сентенцию о том, кто тут инспектор, а кто – агент сыскной полиции, которую, при должном нахальстве, вполне можно было в дальнейшем трактовать как карт-бланш на переговоры с купцом. Однако инспектор отложил лист в сторону и сказал:
– Это, Ефим, убийство. Тщательно продуманное убийство.
Должно быть, моё удивление отразилось на лице. Инспектор покачал головой:
– А я думал, Ефим, вы и сами обо всем догадались. Тут же всё просто.
– Ну, слово «заподозрил» будет ближе к истине, – ответил я.
Еще ближе к истине было бы слово «сомневаюсь», причем в значении: «сомневаюсь, что здесь имело место хотя бы целенаправленное доведение до самоубийства». С другой стороны, дело о краже у Фроловых тоже представлялось мне простеньким, а на практике я целую ночь мок и мерз в засаде, а воз, как говорится, и ныне там. Не хотелось бы второй раз подряд оплошать.
– Но… – я начал фразу, еще не будучи уверен, что именно «но», однако мозг отработал в правильном направлении; и это направление мне не понравилось: – Но тогда в ближайшие две недели может произойти еще одно убийство.
– Маловероятно, – немного подумав, ответил инспектор. – Тем не менее полностью исключать такую возможность нельзя. Поэтому вам следует разобраться с этим делом сегодня же. Действуйте, Ефим.
Я потратил еще минут десять на то, чтобы выудить у него хоть какие-то догадки. С таким же успехом я мог бы попытаться переспорить египетского сфинкса. Вениамин Степанович еще раз напомнил мне, что он тут инспектор. Я, в свою очередь, напомнил ему, что он тут еще и начальник сыскного отделения. Точнее, временно исполняющий его обязанности.