Кронштадтский дневник
Шрифт:
Хреново мы работаем начальниками, не может служить нам оправданием острота момента, мы должны все трезво продумывать, без лишней суетливости, оставив надутость в нужный момент. Все надо продумывать, чтобы подчиненный видел работу во всем, как в частном исправном механизме.
Хорошую речь сказал Иден, напечатанную в Правде от 7 июля 1941, она проникнута симпатией к России, а может быть, это только на словах.
Нельзя не согласиться, что Гитлер – сильный человек: сумел сколотить такую армию. Англию и Францию с нами нельзя сравнивать,
10 июля 41
Заходил Борис Александрович Абрамов, плавает на «Статном». Уйдет наверное скоро в море, он командир БЧ-V (электромеханическая боевая часть), парень держится бодро.
Сегодня кто-то пролетал, так как стрелял «Марат». С фронта радостных вестей нет.
От Любы нет известий, мало у них денег. Шляпы мы с ней: ничего не заимели на черный день, особенно я – не сумел ее убедить, а все время ждал беды, вот она и пришла и застала нас врасплох.
11 июля 41
С берега Ораниенбаума слышны орудийные выстрелы.
От Любы ничего не получил и до сего времени не знаю, где она с дочкой находится, у них очень мало денег. Маме послал открытку.
Передавали, что командование фронтом поделят между тремя маршалами: Ворошиловым (Северо – Западный участок фронта), Тимошенко (Центральный), Буденным (Юго – Западный).
12 июля 41
Сегодня Борис Александрович пошел воевать, проводил его глазами.
От Любы нет никаких вестей.
Надо развертывать агитационную работу, но у нас в отделе условия для этого тяжелые. Народ собрать на беседу буквально невозможно: девчонки убегают гулять, либо обедать, им ничего не интересно, идет война, а они только и толкуют, что о шестимесячной завивке или о чем-то подобном. Инженерный состав сам все читает и следит за печатью, а доклады у нас делают не специалисты, поэтому им, естественно, не интересно: уходят и занимаются своими делами.
Надо кого-нибудь приглашать.
13 июля 41
Уже каждый день сообщают, что на фронте ничего существенного не произошло. Видимо, готовится большой удар или немцы отдыхают.
Где-то читал в литературе, что красный закат солнца – это к войне, если так, то солнце сегодня заходит красным, и крови будет много.
От Любы ничего нет, и мама не пишет, хотя я ей отправил открытку.
Где-то за Ораниенбаумом, как и вчера, идет артиллерийская стрельба. Пока редкие выстрелы, а могут быть разрывы падающих бомб.
17 июля 41
От Любы никаких вестей, от мамы получил открытку.
На фронте без перемен.
Сегодня введен институт комиссаров в армии и флоте.
С 18 июля в Ленинграде, Кронштадте и Петергофе введены карточки на продукты.
Военнослужащие переходят на бесплатное довольствие.
23 июля 41
Москву бомбили 21 июля, прилетело больше 200 самолетов, из них около 20 сбито, просто безобразие: на таком расстоянии и допустили бомбить столицу.
Товарищ Сталин назначен наркомом обороны.
На фронте никакого движения: ни туда, ни сюда, по сводкам – идут упорные бои.
Получил от Любы два письма, пишет, что устроилась у хорошего хозяина, на станции Лом, разъезд Ваулова, Ярославской области, деревня Сайготово. Послал Любе деньги: 100+180+200+150 руб.
Маме дал денег – 250 руб. и послал почтой 100 руб.
Шуре послал 120 руб за Любины валенки, пишет, что бежала из Минска с одним чемоданом.
Меня назначили в ополчение, с кораблями пока неплохо.
24 июля 41
Ожидаем, что немцы применят газы. Это явствует из секретных документов, захваченных на фронте. Об этом передают по радио информсообщения.
Москву, говорят, еще бомбили два раза, скоро будем Берлин бомбить.
На фронте идут упорные бои. Да, идет большая война, много людей погибнет, многих сделают калеками, многих – несчастными. Жалко народ, даже германский и то жалко. Так нельзя жить, так жить мерзко. Я не знаю – трус я или нет, доказательств нет, надо думать, что трус, потому что побаиваюсь, но жалею народ не из-за трусости, а просто гибнут люди от произведенных ими же самими машин и орудий войны.
Эх, как было бы хорошо, если бы я этого не понимал, был бы чистым патриотом или националистом, но нет, воспитан не так, жалко весь народ, не взирая на национальность. Может быть это глупо, но это так.
25 июля 41
Сижу в кочегарке лесозавода, пришел помыться в душе. Писать, собственно, не о чем, но поскольку и делать нечего: в душе моются начальник завода и комиссар, то я пишу.
Сегодня получил разрешение идти спать на квартиру, где редко бываем. Сегодня помоюсь и посплю на мягкой кровати с полностью разутыми ногами. Сплю больше на заводе на раскладных койках, у нас их почему-то называют «разножки», под головой – противогаз. Надо как – нибудь из дома привезти подушку «думку».
Я почему-то уверен, что ни Кронштадт, ни Ленинград немцы не возьмут, и уверен, что немцам все-таки крепко всыпят, в лучшем случае Германия останется довоенного качества или, вернее, послевоенного. Такого же вида, что она была после войны 1914 года. Но это для нас будет наилучшим окончанием войны.
Говорят, сегодня в Ленинграде было пять тревог и одна из них продолжалась 1,5 часа.
Сейчас ввели для военных бесплатный паек. Я предполагал, что организуем кают-компанию и будем питаться вместе, но вышло не так. Имели ввиду, что с кают-компанией забот будет больше, и не всегда можно будет получить то, что хочется, чего нет в меню. Командование завода решило кают-компанию не создавать, а питаться как придется, на тех же условиях (на 160 рублей), но бесплатно.