Кронштадтский дневник
Шрифт:
17 декабря 41
Вчера, заступая на дежурство, я захватил с собой радиотелефонную трубку, попросил у дежурного электромонтера шнур и провел себе в дежурное помещение радиотрансляцию. Не напрасно позаботился: сегодня слушал в 6.00 сообщение и услышал следующее: « Наши войска ведут упорные бои на всех фронтах: на Западном направлении нашими войсками занято ряд населенных пунктов, среди них города: Калинин, Высоковск, Новопетровск, Валово (юго-восточнее
Отступающие на Юго-Западном направлении немцы подвергаются атаке партизан.
Сообщение «В последний час»: «16 декабря нашими войсками занят город Калинин, разбита 9-я немецкая армия, входящие в нее 86, 110, 129, 151, 152, 261 пехотные дивизии разгромлены».
Немцы отступают на запад, наши войска преследуют и уничтожают противника. Захвачено много трофеев.
Литвинов (в 1941—1946 годах заместитель наркома иностранных дел СССР) выступил на пресс-конференции. На ряд вопросов стратегического порядка ответить отказался, заявив, что ответы эти могут заинтересовать противника больше, чем союзника.
Тихий океан, Америка:
На Филиппинах инициатива в руках американцев: 2 линкора противника повреждены, 4 японских транспорта потоплены, 45 самолетов сбиты. Остров Гуан, возможно, занят японцами. Гавайские острова эвакуируются.
Англия:
В северной части Моравии идут ожесточенные бои.
Японские войска начали атаку на Гонконг.
Грузовой пароход и танкер японцев потоплен.
Япония:
От Шам Чун англичане отошли к границе, численность английских войск в Гонконге около 5000 человек.
В результате этих и предыдущих хороших сообщений, полученных населением, настроение улучшается, вот и сейчас пришла уборщица убирать дежурную комнату и говорит, что лучше стало жить: каждое утро слышать хорошие сообщения, и трудно, и голодно, и на ребятишек жалко смотреть, но эти сообщения радуют и дают надежду на прибавку питания.
Ее маленький ребенок сегодня спросил:
– Мама, еще не убили немца?
– Еще нет.
– Ну какой же он, мама, большой!
20 декабря 41
Сегодня немцы опять стреляют, как видно, пополнили свои боеприпасы.
25 декабря 41
На днях послал письмо товарищу Жданову, в котором просил оказать помощь в получении для кают-компании полмешка муки, которую я думал пустить в приправу к супам довольно жидким. Писал лично от себя, не официально, не по военной линии, а как гражданин нашей страны. При написании этого письма я, конечно, понимал, что у нас общие трудности с продовольствием, и что я прошу все-таки не невозможного, а чтоб в суп для 70 человек положить 0,5 кг муки, которую нам по нормам полагается расходовать 4 раза в месяц в вегетарианские дни.
На другой день начальник завода подписал приказ, обязывающий всех военнослужащих питаться в столовой порта, и если бы я знал об этом, то, естественно, не писал бы вышеупомянутое письмо.
Сегодня, идя с Волосатовым из столовой, я рассказал ему о своей глупости. Начальник завода ругал меня сначала дорогой, потом вызвал меня в кабинет и еще раз, с перцем, пробрал: «Ты не понимаешь обстановки, ты не имел права писать, не доложив мне, ты не знаешь воинского устава, вся твоя доблесть во время войны содержится в этом мешке, я тебя возьму под особое внимание, делами питания с этого дня ты не занимаешься, ты будешь предан военному трибуналу, ты никогда не был в переделках».
А ведь я просил отпустить меня с машиной, которую предназначали для эвакуации людей, и с этой машиной из-за линии окружения привезти мешок муки. Начальник вызвал комиссара, который особенно не разъярялся, но сказал, что я не знаю устава. Я промолчал, но вообще-то существует несколько форм обращения к начальству: по команде и лично по партийной и гражданской линии. В общем, я влип и меня могут разжаловать, придется писать письмо в ЦК и отнимать у них время на разбирательство.
В порту кормят подходяще, судя по сегодняшнему дню: щи на первое и кашу перловую на второе – на обед, суп пшенный – на ужин. Получается для каждого в день: крупы 110 г., свеклы 50 г., капусты 50 г., жиров 25 г., сметаны 20 гр., вполне неплохо.
Люба пишет, что она гордится, что я защищаю подступы к Ленинграду, а я выходит не только не защищаю, но чуть ли не вредитель, ведь в последнее время в конструкторском отделе завода не так много работы, а хочется быть полезным.
Эх, горе мое – это мой язык и жалость к людям.
Последние дни немцы начали постреливать, но наши пушки дают более мощный огонь, хотя со стороны немцев заметно оживление на нашем участке фронта. Немцев потихоньку отгоняют на многих направлениях и возвращают населенные пункты, но немцы сопротивляются.
27 декабря 41
Обещают добавить хлеба. Говорят, что введут завтраки, тогда можно будет перенести завтрак и прибавить его к ужину.
Кайдалов сегодня рассказал, что наш хлеб, по сравнению с ленинградским, – пирожное. Похудел он в Ленинграде жутко. Вот я и думаю сейчас, что мое письмо было глупостью: я смотрел со своей колокольни, получилось нехорошо. Командиры плохо ходят, покачиваются, по трапу тяжело подниматься, но мне легче, чем другим: я сам ем свой паек, а другие отдают семье.
Надо съездить после Нового года к маме, как она, если с питанием до такой степени там плохо?
Конец ознакомительного фрагмента.