Кроссовер масок
Шрифт:
— Да никуда не денется твоя школа, соплячка. Я в печали. Эта козлина меня бросила! Меня! — На последнем слове голос обратился пронзительным писком, похожим на звучание ржавой пилы, в страстном порыве резанувшей по металлической поверхности. — Он не оплатил ужин! Даже за чертов десерт! Вот уродец! Давай, жалей меня, соплячка.
Аркаша, так и не справившись с правым глазом, позволила закрыться и левому. Ее голова опустилась на подушку.
— Ты там меня жалеешь, соплячка? — с подозрением осведомилась тетя Оля и громко икнула.
— Угу.
— Сильно жалеешь?
— Угу.
— Давай, давай, продолжай. Хоть какая-то польза от тебя будет.
— Теперь я могу снова заснуть?
— Щас! Сурок, что ли? Я ж тебе втолковываю, беда у меня! Мало того, что пришлось за себя платить, так еще и каблук сломался!
Аркаша села в кровати и снова принялась тереть глаза.
— А ты где сейчас?
— Где, где, у ночного клуба стою. Как цапля на одной ноге. Возьми мне туфли и дуй сюда.
От ее слов Аркаша моментально прозрела.
— Не могу. Ночь. Детям нельзя гулять ночью.
— Поговори мне тут. Бегом. Это тот клуб с жухлой пальмой у входа. На соседней улице. Поняла? Название заморское какое-то. Не помню. Я б тебе щас читанула его, да перед глазами все плывет. И вообще я мерзну. Надеюсь, пока я давала тебе эти ценные указания, ты активно впихивала свое тощее тельце в куртку? Уже на выходе? В трусах и в шляпе?
Аркаша коснулась босыми пятками холодного пола и до боли сжала телефон в кулачке.
— Инесса Григорьевна говорила, что ночью детей забирают с улиц патрульные службы и увозят в полицию. Если меня поймают...
— Цыц! Вспомни еще эту щекастую свинку. Мало она у меня кровушки выпила? Даю тебе пять минут.
Телефон плаксиво пикнул и смолк. Аркаша бросила его на одеяло, прошлепала босиком до стула, взяла рюкзак и вывалила на пол учебники и письменные принадлежности. Сунув в сумку тетины туфли, девочка оделась. В прихожей, надев куртку, обмотавшись шарфиком до самого носа и натянув шапку, она встала у входной двери и со стуком уперлась в нее лбом.
« ...в таких случаях и отобрать тебя у нее можем...»
Зубы громко клацнули. Аркаша боднула лбом дверь и тонко взвыла, сдерживая слезы.
«Комендантский час... детям нужно спать... дети не должны гулять ночью», — шептала она отдельные фразы из нравоучений специалиста опеки Бобруйской, пока стремглав неслась вниз по ступеням, удерживая пальцами лямки мотающегося из стороны в сторону рюкзака. Один из каблуков туфель больно вдавливался в ее позвоночник.
Холодно и дико страшно. По пути через темный и тихий двор Аркаше безумно хотелось натянуть шапку до самого носа — так, чтобы ее края слились с краями шарфика, и она бы оказалась в миниатюрном теплом убежище, как в коконе шелкопряда. Тогда бы она не смогла видеть все эти деформированные тени в подворотнях и у мусорных контейнеров, возможно бы, не слышала этот далекий лай и леденящий душу вой, не тряслась бы от макушки и до пят, чувствуя, как переступает из одной лужи в другую, набирая грязную воду в ботиночки. Вместо этого Аркаша дернула шапку за мохнатый помпон, открывая лоб всем ветрам, но при этом обеспечивая себе максимальный обзор. Монстр-людоед, бандит, патрульный полиции — никто не должен подобраться к ней незамеченным. Все должно быть под контролем.
На освещенную улицу Аркаша выползла с наивысшей опаской. Оглядевшись и не заметив ни одной машины с притихшей на время мигалкой, девочка принялась перебегать от одной стены к другой, старательно избегая людей, ярко освещенных входов в здания и краев проезжей части.
— Тебя за смертушкой посылать только! — патетично взвыла тетя Оля, вырывая из рук девочки принесенные туфли. — Чуть не околела, ей-богу!
— Пойдем домой. — Аркаша кротко потянула тетю за рукав кожаной куртки и опасливо глянула в сторону мускулисто-бугристого охранника, стоящего у входа в клуб. Тот с любопытством наблюдал за ними.
— А на кой черт?! Я снова во всеоружии. — Ольга Захарова лихо прищелкнула каблучком и, взмахнув руками, как готовая вот-вот рухнуть мельница, едва не завалилась назад. — О, нет, отбой. — Женщина хихикнула и, послав охраннику воздушный поцелуй, оперлась локтем на Аркашину голову. — Что-то меня подташнивает.
Сильнее вцепившись в тетино запястье, Аркаша решительно потащила покачивающуюся женщину за собой. Девочке казалось, что прохожие пялятся на них, перешептываются, тянут руки к телефонам, чтобы вызвать какие-нибудь специальные службы во главе с Бобруйской. Вздохнуть свободно она смогла лишь тогда, когда они свернули с главной улицы в один из темных дворов.
— Какие же мерзкие у тебя волосы, — мурлыкнула тетя Оля, постучав костяшками пальцев по шапке племянницы. — Не люблю тебя. Ты такая вся... мерзка-а-а-ая…
Аркаша крепче сжала зубы и увеличила скорость. Внезапно что-то привлекло ее внимание. Повинуясь внутреннему порыву, девочка развернулась к тете и со всей силы толкнула ее ладонями в грудь. Ойкнув, Ольга Захарова отступила назад и перекувыркнулась через темнеющие заросли кустарника. В воздухе мелькнули блестящие каблучные набойки.
— Ах ты, прямо в собачье дерьмо... — донеслось из кустарника.
Аркаша, проигнорировав тетино ворчание, ступила в круг света, падающего от уличного фонаря.
Резкий рывок назад. Ноги девочки оторвались от земли, но через секунду вновь нащупали твердую поверхность.
— А вот и первый улов, — лениво сообщил сочный бас над самым ее ухом. — Эй, ты одна?
Быстро глянув через плечо, Аркаша оценила впечатляющий размер лапищи, держащий ее за капюшон, и стремительно закивала. Один мужчина в форме находился прямо за ее спиной, второй приближался со стороны входа во двор. Столько усилий, а они все-таки наткнулись на полицию!
Одно радовало: тетю Олю они, судя по всему, заметить не успели. Если только она вдруг ни решит загорланить какую-нибудь забойную песенку.
— Какая маленькая. — Второй мужчина раздраженно чертыхнулся. — Совсем у родителей совести нет. Дебоширы, поди. Или пьянь подзаборная.
— Одежонка вроде добротная. — Держащий Аркашу мужчина тяжело вздохнул. — Родители с нормальным заработком, это точно. Просто лень заниматься воспитанием. А из таких вот мелких потом и вырастают бандюги. Без родительского внимания. Так и до тюрьмы можно дорасти.