Крот Филипп и мышка По

Балина Ирина

– Филипп, – сказала По, наконец повернувшись в его сторону, – всё это, наверное, правда, интересно, но разве не занятнее глядеть на чаек? Смотри, как они ловят рыбок. А вода? Вода так блестит на солнце. Смотри – закат начинается. Давай устроимся поудобнее. Это самое красивое время суток. Сейчас по воде побежит красная дорожка. Мне никогда не надоедает этот вид.

Филипп тяжело вздохнул. Он понимал сейчас, насколько далеко лежали интересы По от его собственных. Но эта маленькая мышка

была единственным созданием в этом большом лесу, которое не пыталось отгородиться от него надменным обращением или притворной улыбкой. Поэтому он, как и советовала По, устроился поудобнее на бережку реки и стал смотреть, как огромный розовый, постепенно наливающийся алым шар, опускается в блестящую воду. И вдруг, когда солнце было уже на полпути от своей колыбели, он почувствовал необъяснимую лёгкость. То ли ветерок ласково потрепал его шёрстку, то ли один из лучиков подмигнул ему издалека, но только Филиппу ясно представилось, как сейчас, в этот самый момент, сидя молча у реки, рядом с По он глубоко вдохнул и свалил этим вдохом невидимый, но от того не менее тяжёлый валун со своей груди, который всю жизнь мешал ему дышать как следует.

Неожиданно в нос кроту ударил резкий, раздражающий запах. Филипп чихнул, и от этого громкого звука лягушки попрыгали в воду, оглашая берег множеством шлепков по воде. По сидела неподвижно, уставившись в горизонт. Солнце уже село, небо начинало темнеть, вдалеке розовели редкие облачка.

– Вот она природа, – неожиданно проговорила По, – проснулась наконец от зимней спячки. – Всё-таки летом природа разворачивается во всей красе, как вы думаете? Филипп?

По оглянулась и увидела, что Филипп давно уже встал на лапы и бредёт куда-то в сторону леса.

– Филипп? Вы уходите?

Крот обернулся и призывно махнул лапой. Мышка догнала его и побрела рядом.

– Куда вы идёте?

– Там, – указал крот вперёд, – там что-то происходит. Оттуда идёт запах… Бррр… Фррр… – крот шевелил носом, тёр его лапами и чихал всё чаще и чаще.

По принюхалась, но никаких новых, кроме привычных лесных, запахов не обнаружила.

– Вы уверены?

– Совершенно. Глядите! – Филипп резко остановился и поднял морду вверх.

Действительно, над лесом поднимался сероватый пар.

– Туман? – удивилась По.

– О нет, так пахнет что-то другое. Туман, насколько мне известно, безвреден. А здесь сейчас пахнет чем-то опасным.

По вгляделась в странные облака, поднимавшиеся от земли. Уже стемнело, и они казались белыми на фоне наступающей ночи. Но если бы они увидели их ещё при свете солнца, как увидели их жители леса, лежащего вдали от реки, они узнали бы в них большие серо-чёрные клубы дыма.

– Филипп, ты прав… – медленно протянула По. Сказав это, она, казалось, засомневалась в собственном утверждении. Но пройдя пару шагов вглубь леса, они уже могли видеть красные язычки огня, разбегающиеся во все стороны от огромного, с яростным хрустом пожирающего лес пламени. Филипп никогда не видел пожара, но По не пришлось объяснять ему, что это такое и чем это грозит.

– Скорее, По, за мной, за мной! Туда! Я знаю подземный ход недалеко отсюда, он ведёт на другую сторону реки! Ещё ребёнком я исследовал все ходы под лесом, мы непременно выйдем на том берегу!

– Смотри! – По указала в сторону леса. – Звери бегут к воде.

Действительно, со стороны леса вскоре прибыли толпы зверей и птиц, чтобы укрыться от огня у реки. Ещё никогда По не видела рядом таких разных зверей всех вместе, собранных на одном клочке земли, куда привёл их страх за собственные жизни. Они причитали, плакали, вскрикивали от страха, озирались по сторонам, кто-то сразу же кинулся в воду, кто-то поплыл через реку, а кто-то полетел, те же, кто не мог сделать ни того, ни другого, просто заходили в воду

и ждали, ждали с выпученными от страха глазами и бешено колотившимися сердцами.

– Филипп, – сказала вдруг очнувшаяся от созерцания этой поразительной картины По, – Эдмунд с Мартой живут на другой стороне от плотины, ведь так?

– Да, несомненно. – Недолго думая, ответил крот.

– Но ведь там всё в огне!

– Да, да, – донеслось откуда-то из стайки уток, которые собирались отплывать на другой берег и пересчитывали своих птенцов, – нам рассказали горлицы, что пожар начался именно там. Заполыхало оттуда.

Вслед за утятами из зарослей кустарника показалось семейство мышей. Филипп видел их впервые и с изумлением отметил про себя, что все они, как один, были похожи на По.

– Скорее, за нами! – обращались они к По, размахивая лапками, указывая в сторону своих мышиных ходов. – За нами, Полли! За нами!

В этот миг всё кроличье семейство показалось из-за деревьев. Они были страшно напуганы и не знали, что им делать. Никто из них не мог плавать, а огонь приближался так быстро, что думать было уже некогда.

– Филипп, нужно им помочь. – Почти что скомандовала По.

Крота не смутил подобный тон, вдруг перед лицом такой опасности, он ощутил, что его и кроликов что-то связывает, как зверей, как жителей этого леса, и сейчас было совершенно неважно, насколько на самом деле разными они были.

Филипп привёл По и кроликов к подземному ходу, когда пламя уже подобралось так близко, что кругом стало светло, как днём. Первыми спустились крольчата, затем По, Эдмунд, Филипп был последним. Он тщательно завалил вход камнями и землёй, чтобы едкий дым не проник внутрь. Ход был на удивление просторным.

– Я давно не был здесь, – шагая впереди, говорил Филипп, – помню, совсем ребёнком этот ход казался мне чем-то вроде той плотины, – величественным и невозможно огромным.

Кролики были так напуганы огнём и так огорчены утратой своего дома, что всё начало пути провели в скорбном молчании, хоть они и были благодарны своему спасителю – кроту. Ни По, ни кроликам, никому из лесных зверей вообще никогда не приходилось так долго идти под землёй. Старый кротовый ход пролегал под рекой и вёл их на другой берег. От осознания того, какая масса воды сейчас бежала над их головами, им становилось дурно, а от мыслей о том, сколько поколений кротов потрудилось здесь, чтобы прорыть этот спасительный теперь для них ход, накатывало чувство трепетной благодарности. Зайчата уставали идти, процессии приходилось то и дело останавливаться, чтобы они могли передохнуть и съесть что-нибудь из корзины, которую Марта так предусмотрительно взяла из дома. Они охотно угощали Филиппа и По, за едой Филипп рассказывал им, куда вели те или иные ответвления хода, которые попадались им по пути. Порою, когда идти становилось совсем невыносимо, кролики начинали подозревать, что Филипп заблудился в веренице этих развилок и ответвлений, но вот, наконец, они увидели лучик света, пробившийся сквозь заросли вьюнка, которым густо порос уже давно заброшенный выход из подземелья.

Когда они выбрались на поверхность, горечь утраты дома сменилась на радость о том, что все они целы. С этого берега было видно, как дымится чёрное пепелище на другой стороне реки. Пожар превратил Зелёный Лес в обугленные головёшки. Выгоревшие стволы деревьев ещё дымились на ветру. Где-то совсем в глубине леса ещё танцевали одинокие языки пламени. Один из них Филипп сначала принял за рыжий лисий хвост, ведь зрение у него было плохое, а очки исцарапаны пылью.