Крот против оборотня
Шрифт:
Дважды ему удавалось отпрянуть, и удары не достигли его головы, но каждый раз приходилось делать утомительные телодвижения, чтобы не дать Марку зайти сбоку или сзади. А тут еще самый первый, кому он заехал ногой в живот, начал подниматься, держась за ушибленное место рукой. Значит, надо рисковать, значит, надо идти ва-банк. Бросок – и серия ударов, которая позволит уверенно вырубить противника, потом такое же проделать с двумя остальными.
И тут Антон заметил, что под рубашкой рыжего, когда тот наносил удары, мелькнуло нечто черное – заткнутый за ремень спереди пистолет. Не успев сформулировать свой план до конца, он ринулся в атаку,
Прыжок вперед с ударом боковой части ступни в область колена достиг цели. Блокировав машинальный ответный удар правой, Антон впечатал свой локоть рыжему в нос, а потом кулаком по затылку, когда тот скорчился от боли в области колена, где был поврежден сустав и порваны связки. Подставленное под лицо колено довершило дело. Но в этот момент второй парень опередил Марка и бросился на Антона. Но сделал он это по слишком пологой дуге, обходя своего поверженного товарища. Так делать нельзя, успел усмехнуться Антон, тут надо идти напролом, а ты потерял секунды.
Именно эти секунды и дали ему возможность нащупать и выхватить из-за ремня рыжего оружие. Палец сам лег на флажок предохранителя, убеждаясь, что оружие готово к бою. То, что собачка курка не была отведена назад, совсем не обязательно означало, что в патроннике нет патрона. Но рисковать Антон не собирался. Передернув затвор, он нажал на курок в тот момент, когда противник сократил расстояние до минимума, позволившего нанести удар.
В ограниченном пространстве подвала выстрел грохнул так, что с потолка и стен что-то посыпалась, а по ушам ударило, как из пушки. Наверное, Анна сейчас упала, зажимая голову руками. Но думать о ней времени не было. Противник Антона, словно наткнувшись на стену, замер, медленно согнулся, держась за грудь, и упал ничком на пол, стукнувшись лбом о камень. А Марк сделал то, что в его ситуации было единственно возможным и гарантирующим безопасность.
Он не бросился на Антона, он не бросился к лестнице. Просто отскочил к стене, где сидела скорчившаяся от страха Анна. Еще миг, и он держал женщину перед собой за волосы, а второй рукой прижимал к ее горлу лезвие ножа.
Тишина была бы гробовой, если бы не стоны рыжего и не хриплое дыхание двух мужчин, сверлящих друг друга яростными взглядами. Один, с бритым черепом, удерживал бьющуюся в истерике женщину, угрожая перерезать ей горло, второй, расставив ноги, держал наведенный на уровне глаз пистолет. Так продолжаться вечно не могло.
– Брось волыну! – последовал ожидаемый приказ Марка. – Брось, или я ей улыбку нарисую от уха до уха. Ну!
– Сдохнешь ведь, – возразил Антон, не шевелясь. – Я же тебя тогда убью. Это для тебя не выход, Марк.
– А тебе будет легче? – скривился бритоголовый и встряхнул в своих руках Анну. Она вскрикнула и заплакала.
Оставался один шанс. Рискованный, но шанс. Сейчас стрелять нельзя, хотя Антон и был уверен на сто процентов, что продырявит лоб Марка, не задев Анну. Только успеет ли? Марк взбешен, он напряжен, он смотрит смерти в глаза, понимая, что Антон его в живых не оставит, умри сейчас Анна в его руках. И в таком нервном состоянии Марк мгновенно отреагирует на шевеление указательного пальца на спусковом крючке. Быстро отреагирует. И что самое опасное, он может отреагировать даже не на движение пальца, а на показавшееся ему движение. Пуля быстра, но нож возле самой сонной артерии.
И Антон использовал
– Слушай, Марк, – начал Антон заговаривать зубы. – Мы с тобой вроде как начали немного ладить, помнишь? Целых два раза мирились. Может, договоримся и на этот раз?
– Брось «пушку», сука! – заорал Марк, нервно поглядывая на подергивающуюся ногу своего убитого помощника.
– Все, все! – примирительно поднял Антон ладонь левой руки, оторвав ее от пистолета. – Кладу. Только ты не делай резких движений. Ты мне женщину, я тебе пистолет. Договорились? Зачем нам нужна здесь лишняя кровь? Мы обязательно с тобой договоримся…
Он старался говорить много, торопливо и на одну тему. Главное, убедить бритоголового, что он решился не стрелять, решился отдать пистолет и верит, что Марк отпустит женщину. Главное, играть убедительно, чтобы в глазах был страх, даже немного мольбы, и пистолет не должен смотреть ему черным зрачком дула в глаза, и это всегда и всех нервирует. Антон повернул кисть так, чтобы пистолет в его руке лежал боком, он даже оторвал от рукоятки мизинец и безымянный палец. Пусть противник подумает, что ты бросаешь оружие. Но только подумает, потому что у опытного бойца и один палец на спусковом крючке – смертельная опасность.
– Ну! – поторопил Марк, но его рука уже дрогнула.
Антон понял это по напряжению кисти и по глазам бритоголового. Все, он расслабился, поверил, что выиграл, и не готов теперь в любую долю секунды полоснуть ножом по шее своей жертвы.
Антон делал вид, что сейчас положит пистолет на пол, не наклоняясь вперед. Из положения в наклоне очень сложно стрелять, поэтому он держал корпус прямо и сгибал лишь ноги. Вот уж что-что, а ноги совершенно не мешают прицельно стрелять. Вот и последний взмах левой руки, отведенный максимально в сторону и вверх, для пущей убедительности. Но это еще и отвлечение для Марка. Смотри на руку, вот она, ладонь, вот она повернута к тебе, а это признак безопасности.
Собранная в кулак воля и напряженные нервы сделали свое дело. Едва ли Антон стрелял быстрее в соревнованиях на скорость, это был даже не прицельный выстрел в полном смысле слова. Поднять руку, повернуть пистолет рукояткой вниз, прицелиться, нажать на курок… все это было бы слишком долго и слишком вероятно, что Марк успеет дернуть рукой с зажатым в ней ножом.
Палец Антона начал давить на курок, еще когда рука только поднималась и наводила ствол пистолета на лоб Марка. Выстрел произошел в тот момент, когда все линии соединились в пространстве. Линия движения ствола и траектория полета пули, которая вылетит из него в нужной точке пространства. Десятые доли секунды были выиграны.
Антону оставалось только смотреть, потому что выбор сделан, действие произведено, и обратное действие невозможно. Процесс необратим. Напряженные нервы как будто замедлили скорость течения времени. Он видел чуть ли не полет пули, а момент ее попадания в лобную кость Марка он видел точно. Обритая голова дернулась от удара, глаза удивленно вытаращились, а между ними сбежала первая темная струйка из черной точки. Большое, когда-то тренированное, а сейчас пропитанное пивом и никотином тело Марка стало непослушным, обмякло и повалилось на пол, соскальзывая вялыми руками с тела женщины, которую он только что крепко сжимал.