Кровь фей
Шрифт:
— Не надо было мне отворачиваться, присмотрел бы за ней, — с трудом проговорил Саймен.
— Брось. Ты-то при чём?
Лэннери не покидало чувство, что черномаг выглядывает откуда-нибудь из чащи и злорадно смеётся над ними. Ничего, феи тоже умеют смеяться… над поверженными слугами Мааль!
Вдвоём с Сайменом они оттащили Риджану на траву и укрыли её тело цветами. А затем вернулись к месту сражения…
…которое уже заканчивалось. Беатия, вся забрызганная чем-то тёмным и вонючим, тем не менее, радостно улыбалась. Казалось, что расправа над кем бы то ни было — величайшее удовольствие для
— Риджана умерла, — негромко сказал Лэннери, и улыбка Беатии стёрлась с лица. Она была не столько огорчена, сколько испугана — и со слезами бросилась Саймену на шею. Оставляя их, Лэннери слышал позади горестные причитания Беатии, похожие на крики птиц, мечущихся над Большими Водами.
Лейя парила неподалёку от храма и сжигала останки мертвецов в белом пламени. Из-за двери высунулся мэйе, стал прославлять фей, но пока предостерёг людей, сидевших в храме, выходить оттуда.
— Подождите, пока я здесь уберу, — донёсся до Лэннери покровительственный голос Лейи. Она всегда разговаривала с людьми со смесью отвращения и снисходительности на лице. К счастью, они вряд ли могли это разглядеть.
Поредевшая толпа защитников деревни приблизилась, опуская свои вилы, лопаты и топоры. То и дело слышалось: «Слава Кэаль!» или: «Хейгри спасена, возблагодарим же Кэаль за это!» А Лэннери подлетел к Лейе. Она вопросительно вскинула брови — мол, что произошло?
— Риджана умерла, — услышав эти слова, Лейя чуть не выронила палочку — и грязно выругалась, так, как ругаются последние из людей. Плакать она, похоже, не умела — как и сам Лэннери.
А Белая Звезда на небе постепенно угасала. И перед тем, как она уступила место Золотой, почудилось, что на тускнеющем круге появилась трещинка.
Глава V
Феи, в отличие от людей, не хоронили своих мёртвых. Казалось кощунством уложить тело в деревянный гроб, а затем в могилу, и пусть там гниёт и разлагается. Нет, у фей был свой, хоть и простенький ритуал.
Лэннери предстояло увидеть его в первый раз. Он стоял в ряду учеников Школы на берегу реки в Аргеновой Долине и смотрел, как безжизненное тело Риджаны вместе с оторванными крыльями кладут на углубление в огромном белом камне. Делали это Аргален, то и дело вытиравший слёзы, и Ферген — высокий угрюмый фей, худой, как палка, и всегда незаметный что за общим столом, что при выполнении заданий. Когда они уложили Риджану на камень и заняли свои места в ряду, подошла Беатия и обложила её со всех сторон белоцветами, которые сама же сотворила магией. После чего вытерла хрустальную слезинку и отошла утешиться на широком плече Саймена.
Лэннери смотрел, как Белая Наставница вышла вперёд — казалось, за это утро она постарела на несколько лет. Нелегко терять своих учеников — Наставница ведь надеялась покинуть этот мир, оставив дюжину сильных и ловких фей, способных поддерживать Великое Равновесие. Но так вышло, что первой в этом столетии в Школе Белой Звезды умерла не она, а ученица.
— Прими, Кэаль, фею, которая старалась исполнить свой долг, — зазвучала речь Наставницы. — Прими её в блаженном краю, где она пребывала до своего рождения. Прими её прекрасную и чистую душу, пострадавшую за Великое Равновесие. Прими, Кэаль!
Мёртвая Риджана в окружении цветов казалась даже красивой. Раньше её обмыли Наставница и Лейя, обрядили в фиолетовое погребальное одеяние, которое прикрывало всё тело, кроме головы и кистей рук. Всё было готово. Лэннери заметил, как шевелились губы фей: они читали молитву Кэаль. И сам бы прочитал, да только в голову ничего не приходило — все слова куда-то испарились. Единственное, что смог произнести про себя Лэннери, это: «Прими, Кэаль».
Эти же слова повторила Наставница, прежде чем поднять палочку и зажечь погребальный костёр. Белым пламенем вспыхнуло одеяние Риджаны, цветы, крылья, лежавшая рядом с ней палочка… и она сама. Лэннери услышал, как где-то рядом заплакал Аргален.
И почувствовал, что с этого дня его жизнь только начала непоправимо меняться…
— Куда это ты? — спросил Аргален, наткнувшись на Лэннери в коридоре Школы. Приближалось вечернее время, и Золотая Звезда тускнела — вот-вот всё зальёт своим красноватым светом Алая.
— Хочу поговорить с Наставницей, — ответил Лэннери и увидел, что собеседник прячет за спину странно пахнущий предмет. — Это что там у тебя?
Аргален шумно вздохнул:
— Сыр. Когда мне плохо, я ищу, что бы поесть, а сайкум закончился. Скажи, Лэннери, а ты никогда не хотел попробовать человеческую еду? Она вкусная.
— Нет, — Лэннери отвернулся от него и полетел к двери комнаты Наставницы; уже оттуда он прибавил: — Это сделает меня таким же неповоротливым, как ты, и не даст вовремя увернуться от врага!
Аргален так и застыл со своим сыром в руке, глядя на него.
— Это я, Наставница, разрешите? — больше не обращая на него внимания, Лэннери деликатно постучал в дверь палочкой. Из комнаты откликнулись:
— Влетай, Лэннери.
Прежде чем закрыть за собой дверь, он заметил, как Аргален скрылся у себя, пряча сыр в пухлых ладонях и оглядываясь.
Наставница указала Лэннери на табурет из аргенового дерева, на котором он сидел в прошлый раз. Сама фея стояла у окна и смотрела на белоцветы, растущие под окнами. Усаживаясь, Лэннери подумал, что Беатия, должно быть, утащила Саймена на прогулку. От вздохов и нежных взглядов эти двое уже могли перейти к объятиям и поцелуям. Перед священным союзом и близость разрешена, если феи уверены в своём решении.
— Ты что-то хотел спросить? — не оборачиваясь, поинтересовалась Наставница.
Лэннери глубоко вздохнул, отогнал неуместные мысли и начал:
— Да, хотел. Мы с Сайменом видели черномага, помните, я вам рассказывал. И он говорил с кем-то о разрушении магической защиты.
— Если ты беспокоишься о Школе, то не стоит, — всё тем же ровным тоном произнесла Наставница. — Чтобы прорвать наш купол, необходима брешь в ней. И проделать её можно только изнутри. А внутрь, как ты понимаешь, мы черномага не пустим.
У Лэннери отлегло от сердца. Хотя бы здесь всё хорошо: его дом, Школа Белой Звезды, останется неизменным.
— Хорошо, тогда я хотел бы спросить о том черномаге. Он… мне показалось, что он не просто хибри, а помесь человека и нечисти. Чудовище, — до сих пор, стоило Лэннери вспомнить о нём, мурашки бегали по спине. — Возможно ли такое?