Кровь и Клятва
Шрифт:
— Тай… Пожалуйста…
Меня буквально рвёт на части. Его близость… Его слова… Это всё приносит такую нестерпимую боль, что я готова выть, лишь бы хоть капельку её умерить.
— Я люблю тебя, Эания, — дрожит голос Мага. — И не могу отдать тебя другому, даже ради спасения мира. Молю тебя, не вынуждай меня…
— И я люблю тебя, Тай, — обжигают мои щёки горячие слёзы. — Люблю всем сердцем, но…
— Без «но», Ния. Обойдись без этого проклятого «но».
— Не могу. Это в моей крови, моё предназначение. Я рождена для того, чтобы спасти свой народ.
— И принести в жертву своё сердце? И моё заодно?
— Прости меня, Тайлос…
Тай прижимается своим лбом к моему и горько усмехается. Молчит. Молчит долго и угрожающе. Я кожей чувствую, как меняется воздух вокруг нас. Становится ледяным и колючим.
— Раз уж ты всё решила… — Тай отступает на шаг, выпрямляет спину, на лице проступает маска холодности и безразличия. Он поворачивается ко мне боком и произносит ледяным тоном, который мгновенно замораживает мою кровь: — Будь по-твоему, прекрасная принцесса эльфов. Отныне я простой страж, охраняющий покой тех, в ком течёт королевская кровь.
С этими словами Тайлос разворачивается и уходит. Полы его плаща бьют по воздуху как крылья раненной птицы. Мои ноги подкашиваются, и я падаю на землю как сломанная кукла. Сердце разорвано в клочья, а душа вывернута наизнанку. От меня остались одни угли, которые тем не менее продолжают теплиться и шипят оттого, что на них падают капли горьких слёз.
Ту ночь я провожу, не сомкнув глаз. У того же дерева. В полном одиночестве.
А на утро и в следующие дни подмечаю, как отношение Тайлоса ко мне в корне меняется. Впрочем, теперь он со всеми держится холодно, молчаливо и угрюмо. Вот только больнее, чем прочим, от этого, разумеется, мне.
Я усмиряю боль злостью.
Поэтому, если я не смотрю отрешённо в одну точку, то огрызаюсь, язвлю или грублю.
Моя грубая пламенная речь в одном из городов — тому подтверждение. Я не выбираю слов, не жалею оскорблений и призываю людей и полукровок обрести наконец собственное мнение и смелось его отстаивать. Призываю их прекратить быть трусами и бороться за свободу.
Впрочем, ничего нового я не говорю — именно об этом мы с Эларом толковали и в предыдущих городах, просто слова подбирали другие.
Разумеется, моё изменившиеся поведение озадачивает моих попутчиков. Всех, кроме холодного и безразличного Мага. Тай и в сторону мою не смотрит, пусть я даже буду стоять напротив и обращаться к нему с вопросом. Но, конечно же, я не стою напротив него и не обращаюсь к нему с вопросами.
Я на некоторое время прихожу в себя только тогда, когда мы добираемся до моря. Просто потому, что впервые его вижу. Оно поражает и приводит меня в восторг своими бескрайностью, тёмной глубиной и мощью. Его безжалостные пенистые волны ударяются о камни обрыва, на котором я стою, и откатываются обратно, но только лишь затем, чтобы обрушиться на камни вновь.
А ещё я удивлена тем, что истинные земли людей так ничтожно малы. Они протягиваются, как только что слопавшая свою добычу пузатая короткая змейка, между морем и рекой Вьюной и с трёх своих сторон тонут в бескрайних синих водах.
Можно считать, что одной из причин развернувшейся войны с эльфами и было завоевание новых территорий.
Я присаживаюсь на краю обрыва и крепко держу в руках мамину карту — ветер здесь сильный и цепкий, он треплет мои волосы и гулко завывает в каменных щелях обрыва. Злость возвращается с лихвой. Уже завтра днём мы достигнем Олазара, а там и королевского замка, с запертой в его подземельях мамой…
Вероятно, больше всего я злюсь на неё. За то, что она так долго скрывала от меня правду.
Но с той же силой я просто хочу узнать, что она в порядке, и освободить её. И обнять. Так крепко, на сколько хватит сил. Ведь знать, что она жива, после нескольких месяцев, в которые я оплакивала её гибель, — настоящее чудо.
Я убираю карту в поясную сумку и смотрю туда, где тяжёлое пасмурное небо тонет в тёмно-синих водах. Что там за ними? Никто не знает. Потому что никто не пытался переплыть через море — слишком уж оно огромное и беспощадное.
— Я присоединюсь к тебе, Ния, ты не против?
Я задираю голову, чтобы посмотреть на высокую женщину, чьи косички и тёмные пряди волос бросает той в лицо колючий и беспощадный ветер. Грубый мех на её курке стоит торчком, закрывая половину лица Туары.
Я жму плечами и снова смотрю вдаль. Туара присаживается рядом.
Некоторое время мы сидим молча.
— Твоя комната готова, если хочешь знать, — замечает наконец женщина. — Ужин подадут через час.
Да, сегодня мы ночуем не в лесу, а в хорошей гостинице на скалистом берегу моря. Здесь часто останавливаются зажиточные люди, возвращаясь в столицу, например, из Вилогда — самого крупного торгового города людских земель. Так, по крайней мере, сказал Элар.
— Спасибо, что сказала, — равнодушно отвечаю я Туаре.
Я смотрю себе за плечо, на продолговатое, в два этажа, каменное здание, и вижу у задних дверей тёмную фигуру. Тайлос замер у каменной стены и смотрит в нашу сторону, но не на меня, конечно же.
Туара как-то умудряется расслышать сквозь завывания ветра мой печальный вздох.
— Если он не понимает сейчас, то поймёт позже, — говорит она.
— О чём ты?
Женщина заметно краснеет. Я впервые замечаю за ней подобное. А затем она виновато выдыхает:
— Я случайно услышала часть вашего с Магом разговора. Там, в лесу, несколько дней назад.
— И что же, по-твоему, он должен понять? — грубо интересуюсь я.
Туару не смущает моя грубость, она пожимает плечами и говорит:
— Вы оба, и ты и Элар, королевских кровей. Восстание — восстанием, но затем понадобятся те, кто будет собой олицетворять новое объединённое королевство. Брачный союз принца и принцессы разных раз — именно то, что нужно. Если Маг действительно тебя любит, однажды он поймёт, что ты исполняешь свой долг перед народом. Как и Элар.