Кровь и память
Шрифт:
— Пока мы там были, город полнился слухами. Одни говорили, что эта продажная женщина работала на короля — она якобы убила Корелди по приказу Селимуса. Теперь уже правды не узнать. Наши солдаты рассказывали другое — будто Корелди убил кто-то из них. Мол, затесался в их ряды какой-то предатель. Хотя, скажу честно, в это с трудом верится.
— А тело? Его кто-нибудь видел? — настойчиво спросила Элспит.
— Что ж, коль ты спрашиваешь, скажу. Один из наших знакомых помогал обмыть его тело. Так вот, по его словам, сердце Корелди… было проткнуто насквозь, — Хэм скороговоркой выпалил последнюю фразу, не зная, какие подробности от него ожидала слышать жена. — В общем, этот
— Что вы хотите этим сказать? — спросила Элспит. Она действительно была сбита с толку.
— Отрезанный палец — доказательство того, что человек мертв. Насколько мне известно, Корелди носил кольцо с кроваво-красным камнем, на котором был вырезан фамильный герб.
При этих его словах Элспит разрыдалась. Значит, не слухи, а чистая правда. Она хорошо знала упомянутое кольцо. Так что речь может идти только об Уиле. Он мертв. А значит, Лотрину не будет спасения от черных колдовских чар и бесконечных мучений.
Все, кто сидел вокруг, за исключением Руфь, отошли в сторонку.
— Прости меня, моя девочка, — сказал Хэм и положил Элспит на плечо свою огромную ладонь.
Она не произнесла ни слова в ответ, лишь плакала, уткнувшись в плечо Руфи.
— Поедем с нами, Элспит. Я бы не советовала тебе идти дальше одной. Не в том ты состоянии, — прошептала добрая женщина.
Элспит не могла сказать, сколько они просидели так вместе и в какой момент ее рыдания наконец утихли, а слезы высохли на щеках. Она смутно осознавала, как Руфь помогла ей забраться в кибитку, как ее уложили там, потеплей укрыли одеялом и посоветовали заснуть. Упрашивать не пришлось. Усталость и горе сморили ее в считанные мгновения.
На этот раз ей приснилась высокая женщина с золотисто-каштановыми волосами и кошачьими зелеными глазами — та самая, что разбила ее мечту о спасении Лотрина. Что ж, если Уила больше нет в живых, ей самой придется прийти ему на выручку. Она доставит весть в Фелроти и таким образом сдержит слово, данное теперь уже мертвому другу, который когда-то ходил по этой земле в обличье Ромена Корелди. После чего отправится спасать любимого человека.
Глава 15
Они бежали, объятые ужасом, боясь обернуться, до тех пор, пока не ослабели ноги и они больше не могли сделать ни шага, а легкие запросили пощады и хотя бы один глоток воздуха.
— Прошу вас, остановитесь, госпожа, — взмолился Пил, согнувшись пополам. — Мне надо отдышаться.
— Нам нельзя останавливаться, Пил! — возразила Илена. Волосы ее растрепались и спутались, платье в отдельных местах висело клочьями, подол весь в грязи. — Я не стала рассказывать тебе то, что видела. О, великий Шар!.. — воскликнула она в отчаянии. Последние силы оставили ее. Илена рухнула на колени, и, уткнувшись лицом в грязные ладони, разрыдалась.
Пил, поскольку сам обессилел,
Брат Якуб еще в самом начале получил ему заботу о гостье. Ему вспомнились кроткие слова настоятеля: «Ты молод, и рядом с тобой она будет чувствовать себя в безопасности. Она повидала немало горя, натерпелась немало страданий из-за людей, наделенных властью».
И хотя история ее злоключений не была известна ему полностью, Пил сделал вывод: в Стоунхарте над Иленой издевался король и его клевреты. Иначе как объяснить, что она избегает людей? Корелди говорил, что Илена слегка повредилась в рассудке, а все потому, что у нее на глазах совершилось зверское убийство. Все то время, что Пил провел в ее обществе, сопровождая на прогулках по монастырю, прислуживая за столом, будучи постоянно рядом на тот случай, если ей что-то понадобится, Илена была погружена в себя, однако неизменно учтива. Молчание и, пожалуй, приступы рыданий — вот и все признаки ее душевных мук.
И вот теперь, глядя на нее, юноша поражался крепости духа, жившего в хрупком женском теле. Нет, конечно, Илена, как и он, потрясена случившимся, однако в отличие от него она не только смогла зажать страхи в кулак, но и старается подбодрить его самого. Видно, мужество у Тирсков в крови. Взять хотя бы ее отца и брата — оба в разное время возглавляли легион, оба прославились своей храбростью.
В эти минуты Пилу хотелось одного — лечь на землю и забыться, однако он не осмелился, испугавшись, что его будут преследовать кошмары — объятый пламенем монастырь, обугленные тела на крестах и прочие ужасы. По его прикидкам они с Иленой бежали уже больше часа, если не все два. Он перевел взгляд на небо — солнце стояло довольно низко, полдень еще не скоро.
— Госпожа Илена! — робко обратился он к своей спутнице. — Непохоже, чтобы нас кто-то преследовал. Я уверен, наше бегство осталось незамеченным.
— Они убили всех, — прошептала Илена упавшим голосом. — Эти изверги не успокоятся, пока не увидят мертвой и меня.
— Не надо так говорить, госпожа, — ответил Пил, чувствуя, как к нему вновь подбирается страх.
Илена подняла голову и посмотрела на своего спутника. Глаза ее были красны от слез. Пил увидел в них безумный блеск, который напугал его еще больше.
— Кто, по-твоему, им был нужен? За кем они пришли?
— Мы не знаем даже, почему они пришли, — пожал плечами Пил.
В ответ Илена холодно усмехнулась.
— За мной, за кем же еще, Пил, — сказала она, покачав головой. — За мной и за Роменом Корелди. Но где же он? Он ведь обещал, что не бросит меня на произвол судьбы.
Пил хотел возразить, что ее никто не бросал, что монахи заботились о ней, как только могли, что они окружили ее любовью. Однако предпочел промолчать.
— Мои родители мертвы, мой брат убит, моего воспитателя отправили на верную гибель, мой возлюбленный супруг принял мученическую смерть. Тебе не кажется, что этот монарх задумал извести под корень нашу семью, чтобы от славного рода Тирсков осталось лишь только имя?