Кровь и Розы
Шрифт:
Она ахнула, от удивления отшатываясь, но я уже загнал ее в свою ловушку. Мои пальцы схватили ее за подбородок чуть более грубо, чем предполагалось.
Мои прикосновения удерживали ее на месте, ее широко раскрытые глаза смотрели на меня, пока я говорил.
«Я уже говорил тебе раньше и скажу еще раз, маленький Ангел. Не называй меня Господином, — грубо сказал я, прижимаясь к ее губам. «Лев», — пробормотал я.
Она смотрела на меня в замешательстве, ее тело слегка дрожало.
«Ты принадлежишь мне. Думаю, пора представиться.»
Мария
«Меня зовут Лев. Лев Иваншов».
«Лев», — так тихо прошептала она.
Чертовски красиво.
Милый Ангел, я тебя не спас. Я только что захватил тебя.
Глава 6
Мария
Не было слов, чтобы описать то, что я чувствовала. Было странно, как мое сердце билось чаще. Я чувствовала, как пульс бушует у меня на шее, прямо под ушами. Было труднее дышать, сидя рядом с Господином.
Лев. Лев Иваншов. Так его звали. Он хотел, чтобы я называла его по имени, но было странно называть моего Господина по имени.
Я чувствовала, что больше не подчиняюсь.
От этой мысли меня тошнило. Если я больше не подчиняюсь, то что я собираюсь делать?
Что он собирался делать со мной?
Разве он не поэтому купил меня? Быть его рабыней, служить ему, поклоняться ему, как шлюха, которую все хотели — нуждались.
Мои глаза не отрывались от окна, наблюдая, как мир кружится, пока машина мчалась по шоссе. Спустя восемь долгих месяцев я наконец увидела внешний мир.
Всего восемь месяцев, но это было похоже на вечность.
Восемь месяцев с тех пор, как меня забрали из родного дома.
Восемь месяцев с тех пор, как меня лишили достоинства и невинности.
И восемь месяцев с тех пор, как я стала рабыней, утратив ценность человеческого существования. Я стала игрушкой. Той, с которой можно было поиграть, а потом выбросить, когда я больше была не нужна.
Мой взгляд переместился с окна на человека, который спас меня. Его глаза уже были на мне, наблюдая за мной так пристально, что я вздрогнула.
Его серые глаза были похожи на бездушную черную яму в темноте. Он выглядел опасным. Злобным. Как животное, преследующее свою добычу, удерживая ее взглядом.
В данном случае я была добычей, а он — хищником.
Мое сердце забилось быстрее, и я почувствовала покалывание по всему телу. Его горящие глаза не отрывались от моих.
Он держал меня в своих руках, и я была добровольной пленницей, все глубже попадая в его ловушку.
У меня не было цепей на шее, но мне казалось, что я прикована к нему. К его словам. То, как его взгляд безмолвно коснулся моего тела, пленило меня. Мой разум, мое сердце, мое тело. И мою душу.
Ему не нужно было прикасаться ко мне, чтобы заявить о своей собственности.
Я была его. От единственного взгляда я стала его.
В тот момент, когда наши взгляды встретились
Я должна была бороться с этим, но не смогла. Ощущение, зарождающееся во мне, то, как скручивается мой живот — бабочки — все эти чувства становились сильнее с каждой секундой.
Это было намного больше.
Когда он прикоснулся ко мне… пустых обещаний не было. Когда он говорил, он имел в виду каждое слово. Каждое слово имело значение. Было ли это хорошо, плохо, светлое или темное. Это что-то значило для моего и без того хрупкого сердца.
Он прикоснулся ко мне, чтобы дать мне то, что мне никто никогда не давал… не прося ничего взамен.
Я отдала, а он взял.
Он отдал, а я взяла.
Баланс сил.
Рабыня и Господин. Я должна поклониться, стоя на коленях у его ног. И все же он поклонился мне.
Он не навязывал свое господство. Мне его дали, и я его приняла.
Я охотно подчинилась ему, потому что он заслужил мое подчинение.
Но теперь, когда я смотрела на него, его опасные глаза следили за мной, впивались в меня, я задавалась вопросом… неужели все это игра?
Он был Господином. Одним из них. Скорее всего, я была не первой девушкой, которую он купил.
Он убил остальных? Когда они ему надоели, он выбрасывал их, как использованную игрушку — как будто они ничего не значили?
Он украл их невиновность, а затем продал? Мой предыдущий Господин так делал.
Он ничем не отличался, не так ли?
Мой мозг постоянно боролся с моим сердцем. Я хотела верить, что он хороший.
Он спас меня. Он улыбался мне мягкими глазами. Он нежно обнимал меня. Он сладко целовал меня.
Этот Господин желал меня не как рабыню, а как женщину.
Ты была так хороша, Ангел. Так прекрасна. Настолько совершенна. Ты меня поражаешь.
Какие красивые слова для рабыни, которая их не заслужила.
Я была грязной… мерзкой. Шлюхой. Рабыней.
«О чем ты так много думаешь?»
Я вздрогнула от голоса, такого резкого, такого внезапного в тишине темной машины.
Когда он положил руку мне на колено, я снова вздрогнула. Небольшая дрожь заставила мое тело похолодеть, а затем стало жарко. Он поднял руку, лаская мою ногу, пока она не коснулась моего бедра.
Его прикосновение обожгло мою кожу, и мой взгляд упал вниз, глядя на его грубую руку на моем голом бедре. Там она выглядела такой большой, мужественной и такой опасной.
Прикосновение могло показаться невинным. Но это было не так. Оно говорило о многом другом.
Его хватка на мне… она говорила, что он предъявляет права на меня.
Его рука чуть сжалась, предупреждающе. Я посмотрела на него, и он приподнял бровь, ожидая моего ответа.
В то время как предыдущему Господину не нравилось, когда я говорю, Лев Иваншов каждый раз пытался услышать мой голос.