Кровь и туман
Шрифт:
Лия тяжело вздыхает.
– Это я, конечно, могу, но мне ещё жить с вами… Какова вероятность, что после того, как я его пошлю, он не явится ночью, чтобы придушить тебя подушкой?
– Марк не такой. Он добрый и преданный. Просто очень влюбчивый.
– Оправдываешь его, будто он сам тебе нравится.
– О, нет. Марк, конечно, замечательный и всё такое, но я не доверяю настолько чистым и искренним людям. Или боюсь их испортить… не знаю.
– Да и, к тому же, тебе ведь другой нравится.
– Что? – искренне удивляюсь я сказанному заявлению. – Кто?
–
– Он мне не нравится. И вообще-то, я встречаюсь с Власом.
– Так вы встречаетесь? Я думала, вы друзья.
– Ты ошиблась.
Весь этот разговор начинает выводить меня из себя, но я сама не понимаю, почему.
– Как скажешь, – Лия жмёт плечами. – Но со стороны видится именно это. Вы слишком сильно заботитесь друг о друге. Когда что-то случается, первый, кому ты об этом рассказываешь – это Андрей. И у вас есть эта штука, когда в комнате полно народу, а вы, даже несмотря на то, что все участвуют в беседе, раз за разом смотрите только друг на друга. И ты называешь его Беном. Больше никто так не делает.
– И?
– И это мило, – Лия слегка улыбается. – Мило, когда парочки дают друг другу имена.
– Мы не парочка, – напоминаю я. – И вообще, мне казалось, Андрей, как и Марк, тебя раздражает.
– Есть такое дело, – соглашается Лия. – Но это не мешает мне быть внимательной и кое-что подмечать.
Я спускаюсь ниже по стулу, скрещиваю руки на груди. Стараюсь переключить внимание на передачу, но из головы не идут слова Лии. Мне не может нравится Бен. В самом начале мы ненавидели друг друга, и то, что сейчас мы стали друзьями – уже чудо. Говорить о чём-то вроде симпатии глупо, тем более, когда я определённо точно начинаю чувствовать что-то к Власу, который, в свою очередь, последние несколько дней мне и шагу без себя ступить не даёт.
Я пыталась взять паузу. В первый день после смерти Марьи мне больше всего на свете хотелось провести все сутки в постели, но Влас явился в комнату в семь утра, разбудив чертовски недовольных подъёмом не по расписанию парней и потащив меня сначала в кафе, потом бродить по городу, а напоследок в парк, где мы кормили батоном уток, настырно сопротивляющихся приближающейся зиме и плавающих в воде, на один свой только вид вызывавшей мурашки по всему телу. В то утро мы не обмолвились и словом, но это определённо точно не было гробовым молчанием или паузой, до краёв наполненной напряжением и недомолвками. Это было скорее что-то вроде: “Больше всего на свете я хотел бы сейчас подобрать нужные слова, но даже прожитый век не наделил меня достаточной для этого мудростью” – как я смогла прочитать, пристально вглядевшись в голубые глаза, которые, в свою очередь, смотрели на меня не так, как сейчас смотрят другие, и даже Бен – с жалостью. Во взгляде Власа сквозило понимание. Он жил так долго и наверняка потерял стольких, что, начни мы считать, собьёмся – не хватит пальцев на его и моих руках.
Влас лучше кого бы то ни было в этом городе знает, что я чувствую, а потому это было: “Только, пожалуйста, не ненавидь себя. Ты не смогла бы ничего изменить”. А ещё, что для меня важнее, это было: “Ты можешь
И про себя я ответила: “Хорошо”. А потом почувствовала что-то кроме опустошающей боли и испугалась.
Ведь влюбиться сейчас было бы очень некстати.
– Я загрузила тебя?
Лёгкое прикосновение к моей руке заставляет отвести взгляд от экрана.
– Нет. – Лия едва ли мне верит. Иначе зачем она так скептически выгибает бровь? – Правда. Просто сейчас, мне кажется, не лучшее время для подобных разговоров.
– Ну да, – Лия закатывает глаза. – Мы же на войне.
Несколько стражей бросают на Лию недовольные взгляды, в том числе и Тильда, а всё потому, что Лия произносит это совершенно несерьёзно. Не так, как делают другие, и я – в том числе. Для Лии всё происходящее лишь неудачное стечение обстоятельств, как и то, что она стала их участницей.
– Что, мне стоит дважды подумать, прежде чем такое заявлять, да? – Лия толкает меня локтем. – Смотрят, будто напасть собираются.
– В этих стенах о таких вещах не шутят, – сообщаю я.
– Это я уже поняла. – Лия обменивается взглядами с каждым, кто решил дать ей визуальный отпор. – Ты тогда следи за мной, что ли. Знаешь ведь, наверное, что я частенько говорю то, что думаю, не обременяя себя такой мелочью, как такт.
– Ты лучше, чем ты о себе думаешь, – заявляю я, усмехаясь.
Слишком громко; на это с любопытством оборачивается Марк.
Это замечает и Лия:
– Чего тебе? Опять со своим тирамису?
– Да нет, – улыбается Марк. – Просто.
Лия накрывает ладонями лицо и, кажется, что-то бормочет. И хотя я не могу разобрать ни слова, приблизительное содержание этой речи представляю легко. Вероятно, именно это я пропустила, когда Лия и Марк с остальными ребятами оказались в Огненных землях. Именно так они общались до трагического момента, когда Марк спас Лие жизнь, заставив её вести борьбу с сумасшедшим и невозможным к искуплению чувством вины.
Ещё тогда я была права и сейчас едва ли ошибусь, когда добавлю в свои свежие наблюдения старую истину: Марк не во вкусе Лии и едва ли когда-то будет.
И в этот раз, если история снова не захочет внести свои коррективы, ей точно придётся разбить ему сердце.
***
Татьяна с Антоном глядят на меня и Марса как на глупых первоклассников, приставших к выпускникам.
– Мне сейчас не показалось? – переспрашивает Татьяна.
– Нет, – Антон качает головой. – Они и правда только что это произнесли.
Просьба – ерундовая. Но на фоне всего происходящего она раздувается до катастрофических пределов и начинает напоминать даже мне, после того, как я её озвучила, настоящий, несусветный и полнейший бред.
– Это ведь даже ничего не значит сейчас, – продолжает Антон. – Все стражи задействованы в миссиях. Уже не важно, в команде ты или нет.
– Разве именно поэтому Славин перевод обратно и моё отстранение – не проще простого задача? – искренне не понимает Марс.
– Так и есть, но…