Кровь износа
Шрифт:
Я оглядел бабулю критически. В одних шерстяных носках, без обуви, едва способная передвигаться в своем клоунском наряде, старая и одышливая. Куда ей идти? Как? Видимо, те же мысли одновременно пришли в голову и Кате. Она стояла перед бабкой, ничего не говоря, в каком-то ступоре.
– Эй! Вы скоро там?
– голос секретарши с улицы.
– А у меня Колька с Зинкой гуляют второй день, - доверчиво сообщила старушка.
– Ты говори, дочка!
Я потянул Катю за руку. Потянул сильнее и вытянул за собой на улицу.
– Скорее!!
– заорала она на нас неожиданно грубо.
– Бабушка!
– вдруг опомнилась у меня в руках Катя и дернулась назад.
– Стоять!!
– заорал уже я.
– Вода рядом! Кто ее потащит по этой вашей Виа Долороза, старую дуру? Я?! Я не Валуев! Не глупи!
В это время в отдалении, метрах в трехстах, раздались характерные мелкие взрывы петард - и в небе стали расцветать огни китайского фейерверка под пьяные возгласы одобрения. Народ, судя по всему, продолжал веселиться несмотря ни на что.
Глядя на красные сполохи в небе, я принял решение, удивившее меня самого - и подтолкнул Катю по дорожке, уводящей, по моим расчетам, от реки.
– Бегите, живо!! Ну! Доберетесь!
Секретаршу не пришлось упрашивать - она рванула с места, как хорошая борзая. Катя, чуть поколебалась, но побежала за ней.
Я с облегчением проводил ее взглядом и пошел обратно в подъезд. Не люблю оставлять дела недоделанными.
Два фрика - Гордеев с Левенштайном - встретили меня без особого удивления, только, похоже, оба обрадовались моему сообщению, что девушки вне опасности. Я пошутил насчет стремления Гордеева встретить "волну" в белой рубашке с галстуком - так, словно он какой-нибудь американский инженер, а не наш, русский.
– А в чем же вы предлагаете - в плавках?
– неожиданно спросил Гордеев, и мы все трое рассмеялись.
Проф сидел особенно бледный - похоже, у него открылись раны. Тем не менее он тоже пошутил, что русский инженер, по его мнению, должен встретить Волну с бутылкой водки и гармошкой - вот это, дескать, его друзья из цюрихского Фонда сочтут вполне "аутентичным". Гордеев виновато признался, что гармошки у него нет, а единственную бутылку коньяка еще перед Новым годом они выпили с Фроловым, директором АЭС и его однокурсником по МЭИ - когда он "всю ночь убеждал этого олуха, что Волна неизбежна и АЭС может принести вреда на 10 Чернобылей" - но ни в чем так и не убедил, и под утро Фролов ушел, пообещав "сдать дурака в психушку".
Мы еще немного посмеялись. Потом мы сидели с минуту в молчании - я в кресле, Гордеев за столом. Бледный проф стоял у окна, тяжело опираясь на подоконник и вглядываясь в серую хмарь.
– Две минуты, - сказал Гордеев, ни к кому не обращаясь.
Тут в который раз открылась дверь... и вошла Катя. Причем она была не одна. За собой она вела ту самую бабушку с первого этажа.
– Скучаете, мальчики?
– спросила она, тяжело дыша. Улыбка ей не удалась.
– Какого дьявола?!
– сказал я.
– Катя!
– всплеснул руками проф.
– Дочка, а что вы тут?
– отдуваясь при каждом шаге, но так же приветливо спросила бабушка. Она была так же смешно закутана в свои меховые платки и халаты.
В комнате мгновенно стало тесно.
Я представил огромную стену очень мокрой и очень холодной, ледяной воды. Хотя все внутри меня кричало, что это невозможно - оставаться в квартире инженера, похожей на склеп, я больше не мог.
_____________________
Да, мы поднялись на крышу. На своей мы оказались одни, однако, как ни странно, на соседних я смутно различил еще какие-то небольшие группки людей. Информация как-то просачивалась. Где-то в отдалении послышалось стрекотание вертолета. Старушенцию затащить было труднее всего, она и сейчас ничего не понимает и все норовит спуститься. Катя ее успокаивает.
________________________________________________________
Я, собственно, заканчиваю свою диктовку. Самый странный репортаж в моей жизни - особенно если учесть, что я не журналист и никогда им не был. Мы все смотрим вниз, через скат крыши. Здесь очень холодно и скользко, противно до невероятия. Никакого ревущего цунами, однако, не случилось - я разочарован. Просто внизу - вода, везде вода. Она прибывает удивительно быстро!
Спросил Гордеева, когда он хотя бы родился. Он сначала отмахивался, потом признался, что в 1975 году. Моложе меня!
У профа новая теория: он сказал, что, по его "ощущениям", его спутниковый телефон разбит вовсе не окончательно. У него якобы только не работает дисплей. Но если поработать на клавиатуре вслепую, можно загрузить файл и попробовать его кому-нибудь отправить. Спрашивает, кому.
Кому, в самом деле? Под рукой - в кармане рубашки - у меня только визитка Олега Папашина, так, впрочем, и не пригодившаяся. Отправлю ему! Вода поднялась уже к третьему этажу - то есть квартира инженера уже там... Чайку не попить.
Решено - отправляю Папашину. Папашин, лови! Дурацкая затея. Мы оба даже не знаю, загрузилось ли что-нибудь.
Что еще сказать? Жалко Катю. Почему-то очень жалко Катю".
КОНЕЦ.
ОТ ПУБЛИКАТОРА. Здесь, к сожалению, переданный мне файл обрывается. Пока что больше никаких вестей о поименованных лицах - Левенштейне, Гордееве, Панине, сотруднице гостиницы Екатерине - мне в списках спасенных или же пропавших без вести на месте грандиознейшей гуманитарной катастрофы в Поволжье обнаружить пока не удалось.
Я собираюсь ближайшим же рейсом вылететь туда и собрать максимум информации, даже несмотря на то, что вся территория "Волжского Пятна", как его уже назвали в мировой прессе, плотно оцеплена войсками РНПГ (Российского Национально-Православного Государства). Площадь его составляет более трех тысяч квадратных километров, затоплена часть города С. Известно, что в некоторых случаях затопление пошло во благо - так как позволило потушить начавшиеся пожары.
Количество погибших, по российским данным, составляет несколько сот человек убитыми и пропавшими без вести. Официальная версия российской стороны - атака объединенного Террористического Интернационала.