Кровь износа
Шрифт:
– Вы в своем районе клеили?
– с любопытством спросил я. Во мне уже проснулся репортерский азарт, диктофон я давно уже вынул из кармана и держал в руке. "Славный получается сюжет!
– думал я.
– Безумный инженер по ночам клеит рукописные призывы к эвакуации на двери подъездов!"
– А как реагировали жители?
– спросила Катя.
– Никак, - слабо улыбнулся Гордеев.
– Один раз чуть не побили - ну, наверно, просто пьяные были.
– А, и дверь вам тоже благодарные соседи разукрасили?
– догадался
– Да постойте же!
– спросил с беспокойством проф.
– О каком затоплении вы сказали? Неужели...
И он безумным взглядом обвел комнату. Потом вскочил, подбежал к окну и стал непонятно зачем вглядываться в темноту.
– Вы лучше скажите, где у вас чай, - спросил я.
– Газа ведь наверняка нет, а чай, я вижу, теплый! Вы как это делаете - по-инженерному, трением?
– Пойдите на кухню, - отмахнулся Гордеев.
– Там должно быть еще на чашку...
– Катюша, - попросил я, - а не плеснешь нам чайку, а? Там на кухне...
– Да стойте же!
– громыхнул проф. Он наконец оторвался от вглядывания сквозь оконное стекло, видимо, поняв, что все равно ничего там не увидит.
– Какое затопление?? Неужели это то, о чем я подумал?
– Да. Вы правы, - спокойно отвечал ему Гордеев.
– Средневолжская ГЭС...
– прошептал проф.
– Но нет, не может быть! Плотина должна устоять! Это немыслимо, Александр Степанович!
– На плотине уже авария, разве вы не поняли?
– Да откуда вы знаете?!
– Да вы что, не видите?
– взорвался инженер.
– Эта часть города запитывается от ГЭС! Все вырубилось два часа назад!!
Проф перестал метаться по комнате и, словно обессилев, рухнул на диван рядом с Катей. Спросил:
– Когда исчезло все освещение?
– Да часа два, - ответил я.
– Сколько мы сюда добирались?
– Два часа. Два часа!
– снова оживился "профессор".
– Если плотина рухнула, здесь бы все уже затопило! Значит, авария не настолько серьезна!
– Волна идет модуляциями, - повторил Гордеев странную фразу профессора.
– Разрушения еще не закончились...
– Подождите, - вдруг влезла в разговор Катя (на кухню за чаем паршивка и не подумала сходить). Она вообще как будто очнулась от ступора.
– О чем вы все сейчас говорите? Какое затопление?
Вздохнув, я сам встал и пошел на кухню, по дороге объясняя:
– Насколько я понял, у этих двух фриков очередная завиральная идея, Катерина: они думают, что тут есть рядом какая-то плотина какой-то ГЭС, и вот она якобы вот-вот рухнет, и все, хе-хе, водохранилище, которое за ней, притечет сюда. Это ж будет что-то вроде цунами, да, проф?
– прокричал я из кухни.
На кухне я увидал забавное сооружение: на специальной, явно самодельной подставке стояла крохотная кастрюлька с водой (даже не кастрюлька, а ковшик) - а под ней горели две свечки - грея таким образом воду.
Благодаря тем же свечках найти заварку, ложку и сахар тоже не составило труда.
Катя в комнате ахнула.
– Но там выше по реке действительно есть плотина, это все знают... правда... как она может рухнуть? Что за чушь?
– Вот именно!
– сказал я, возвращаясь из кухни и помешивая чай в стакане.
– Все-таки надо, я считаю, знать меру. Хотя звучит грандиозно.
– Аркадий!
– укоризненно сказал проф, обращаясь ко мне.
– Ведь мы с вами весь этот жуткий вечер! Вы видите, что теория господина Гордеева подтверждается самым зловещим образом! Вы же ради нее и приехали!! Как вы можете...
– Вижу, что в городе происходит черт знает что, - сказал я, прихлебывая горячий сладкий напиток. Это было блаженство!
– Но это провинция, господин... э-ээ... швейцарский шпион. Вам, иностранцам, не понять. В российской провинции всегда все наперекосяк, - сказал я, обращаясь уже к Кате.
– Поэтому я и предлагаю: Катя, поехали со мной в Москву! Это единственный нормальный город во всем этом дурдоме!
– Позвольте, да кто вы такой??
Взбешенный инженер упер в меня свой дрожащий палец.
– Разве я не представился?
– удивился я.
– Извольте - я... Олег Папашин, московский корреспондент (черт знает, почему вдруг я решил представиться чужим именем!) У меня и визитка имеется, сейчас...
– Послушайте, Папашин!
– заревел инженер.
– Вы же видите всё. Вы же сами из города. ТЭЦ взорвалась! Мост рухнул! С утра два авиакрушения, один древний боинг пытался сесть на лед там ниже по течению, спасти удалось только 8 человек! В аэропорту, слава богу, четыре лайнера просто не смогли подняться в воздух. Три - три!!
– схода с рельс на жд, два товарных и один пассажирский! На 8 вечера говорили про 38 погибших и двести раненых! А еще - утечки газа, два саморазрушения многоэтажных домов... Это что всё, случайность, по-Вашему??
– И еще кран упал на стройке, - добавил я.
– Мы сами видели.
– В город введены войска! Комендантский час! Света нет практически нигде, не работает сотовая связь и интернет!!
– продолжал Гордеев.
– Да вы хорошо осведомлены, - удивился я.
– Но откуда?? Опять Ваши фантазии?
– Вы уже смешны со своим недоверием, - бросил проф.
– Я современный человек!
– возмутился я.
– И в бабушкины сказки про всякие "волны", извините, не верю! И не поверю никогда! Телевизор не работает, интернет не работает - а этот человек вам рассказывает все с такими подробностями. Откуда? Неужели вы не понимаете, что он фантазирует??
Инженер повернул ко мне древний радиоприемник. И нажал кнопку. Приемник ожил.
– Эх вы, Папашин...
Черт, про приемник я как-то не подумал.
– Хватит болтать, - сказал Гордеев.
– Сейчас полночь - я включу на 5 минут, послушаем новости. И сразу уходите! Я надеюсь, что еще не поздно...
– "Радонеж-Поволжье"?
– кивнул я на приемник.
– Что?
– Слушаете, говорю, "Радонеж-Поволжье"?