Кровь как лимонад

– Бабушка Саида! – слышит она звонкий ребячий голос. – Бабушка Саида! Тебя ищут!

Она оборачивается, видит, как из-за угла дома выскакивает Юсуф, внук Бати, которую Саида знает, кажется, с самого детства. Мальчишка худенький и выглядит младше своих восьми лет. Темноволосый, смуглый, со сбитыми коленями. Очень славный. Учится на «четверки», помогает Бати нянчиться с Зейнаб, своей младшей сестрой,

Юсуф останавливается перед Саидой, запрокидывает голову и выпаливает:

– Бабушка Саида, знаешь что? Там тебя какой-то дяденька ищет. Приходил в ту квартиру, где ты раньше жила. Я сказал, что ты здесь.

Саида улыбается, ласково гладит мальчика, взъерошивая ему волосы. Говорит:

– Спасибо, Юсуф.

– Он сюда идет! – говорит мальчик и убегает, словно его подхватывает порыв теплого весеннего ветра.

Саида глядит ему вслед. Вздыхает. Ее внуки чуть старше Юсуфа. Она видела их два раза, когда приезжала в гости к сыну. Ну, и еще на фотографиях. На ярких цветных снимках они почти никогда не смотрят в объектив. Сразу понятно, что постоянно возятся и взбрыкивают как жеребята. Хорошие фотографии и хорошие внуки, но она не видела, как они растут, не сидела над ними по ночам, когда они болели, не рассказывала им сказки. Плохо, когда в старости живешь одна. Не по-человечески. Но также не по-человечески было и уезжать вместе с семьей сына из тех мест, где она прожила всю свою жизнь, где родила одного – больше Аллах не дал – ребенка, где похоронила мужа. Куда давным-давно, когда этот город еще был просто поселком Двигательстроем, приехал ее отец и познакомился здесь с молодой, веселого нрава красавицей-аваркой, ее матерью.

Как ни просили сын с невесткой ехать с ними, отказалась. Что ей делать в чужом городе на море, где даже вода несоленая, потому что оно и не море вовсе?

Свою землю и табун знает.

– Здесь! Здесь она! – это непоседа Юсуф уже оббежал вокруг дома и ведет того, кто ее ищет.

За Юсуфом идет молодой парень в красно-желтом рабочем комбинезоне с надписью «DHL». В руках у него большой толстый конверт – скорее, маленькая бандероль, чем письмо.

– Добрый день. Багаутдинова Саида Илдаровна? – спрашивает парень, подходя.

Женщина кивает, а Юсуф выкрикивает:

– Это она, это бабушка Саида!

– Юсуф-джан, – говорит она. – Не кричи, будь хорошим мальчиком.

– Адрес указан другой, – замечает курьер. – Паспорт у вас есть?

– Дорогой, – улыбается Саида, – откуда у меня с собой паспорт? Дома лежит. А адрес у тебя написан – дом семнадцать, квартира девять. Я раньше там жила, теперь перебралась сюда, по соседству. Сын уехал, а мне зачем одной большая квартира? Вот и поменялась. А тот, кто прислал посылку, этого не знал. Наверное, давно здесь не был.

Курьер качает головой, давая понять, что ему это неинтересно, а работа есть работа.

– Я могу сходить за паспортом, – предлагает Саида.

Курьер смотрит на нее. Пожилая женщина, сколько времени она будет ходить? А у него еще полно дел.

– Ладно, – говорит, наконец, он. – Я отдам вам конверт, а вы распишитесь и расшифруйте подпись, только полностью, пожалуйста.

Он передает Саиде конверт – из плотной желтовато-серой бумаги, легкий, почти невесомый. На самом конверте напечатан адрес отделения, откуда отправлена посылка. Саида разбирает только последние слова «La Habana, Cuba». Расписывается в квитанции курьера, сожалея о том, что не взяла с собой денег. По-хорошему, надо бы отблагодарить парня. Но тот не ждет мзды, просто отрывает и отдает Саиде копию квитанции, кивает на ее благодарности, говорит:

– До свидания!

– Всего доброго, – улыбается Саида, а Юсуф бежит за курьером и кричит:

– До свидания! До свидания!

Потом он возвращается к Саиде и спрашивает, указывая на конверт:

– Бабушка Саида, а что там?

– Не спеши, Юсуф-джан, – делает строгое лицо Саида. – Торопливая муха в молоко попадает. Приду домой, открою. Вечером тебе и бабушке твоей расскажу.

– Бабушка же на базар ушла, – сердито произносит Юсуф. – Но к вечеру вернется. Хорошо! А я пока побегу к ребятам!

Он уносится. Саида смотрит ему вслед, снова улыбается.

Она заходит в дом, поднимается в свою квартиру. Сняв обувь, проходит на кухню и читает, что написано на конверте. Имени отправителя нет. Саида пожимает плечами и распечатывает конверт. Из конверта выпадают куски упаковочного гофрокартона, потом у Саиды на ладони оказывается цилиндр из прозрачного пластика. Небольшой, вроде баночки мыльных пузырей, которые она на той неделе покупала Юсуфу. Внутри цилиндра переливается налитая не до самого верха вязкая жидкость и что-то плавает – как рыбка в аквариуме. Что-то вытянутое, бледно-розового цвета. Как палец.

Внимательно приглядевшись к предмету, Саида трясущимися руками ставит пластиковый цилиндр на стол. Отодвигает от себя. Глотает воздух пересохшим ртом. Это такая шутка? Ей говорили, что в больших городах есть магазины со всякими похожими штуками – вроде резиновых собачьих экскрементов. Может, это тоже ненастоящее?

Она осторожно приближает пластиковый цилиндр к себе. Внимательно разглядывает его содержимое. Замечает короткие черные волоски и вздрагивает, понимая, что это не игрушка.

На столе у нее – отрезанный человеческий палец.

С Джонни Деппом он познакомился в четверг, в последний день сентября. Случилось это на Будапештской, в одном из купчинских дворов. Жека подошел к нему со спины и, когда Джонни Депп обернулся, вырубил его деревянной ножкой стула.

Тем утром он проснулся с головной болью и неприятным воспоминанием о вчерашней высокомерной, клинически высокомерной – ну прямо держательница трастового фонда или невеста принца Брунея – «спасибо, что проводил» – суке. Морщась, прошел на кухню. Две таблетки ибупрофена залил двумя чашками свежесваренного некрепкого кофе. Головная боль понемногу отступила.

Из окна были видны холодное, желтое как разбитое яйцо солнце и безоблачное синее небо, рухнувшее на город. Придавленные космосом машины голосили в пробке на Ленинском. Подумалось, что хорошо бы выйти из дома и пройтись до магазина – не за продуктами, а для процесса, чтобы подышать воздухом и размяться. Вчера Жека нарушил одно из своих правил – не пить перед работой. Так уж получилось. Себе дал слово, у себя же и забрал. Принципы иногда надо нарушать, иначе от них нет никакой радости. Но голову все равно стоит проветрить.