Кровь как лимонад
Шрифт:
– Эй! – быстро произнес Жираф. – Ты кто такой?
– Я от Валеры, – ответил Марк, сделал шаг, сократив расстояние между собой и Жирафом до полуметра. – Твоя «роза»? – кивнул он за спину варщику.
– Моя. Не продам, сколько ни предлагай, – затряс Жираф головой. – И что за Валера?
– Из бара. Шарф мне не нужен. Хочу спросить одну тему.
– Валера горючку обещал поднести на днях… Позавчера… Или… Не, не помню, – паузы между быстро произносимыми Жирафом словами были похожи на пузыри воздуха, поднимающиеся с глубины к поверхности воды. – Не принес… Да хватит уже капать! – он резко дернулся в сторону раковины, заваленной по большей части стеклянными банками и одноразовой
– Ты вчера вечером с корешем бензин сливал в соседнем дворе. Уже темно было.
– А? – уставился Жираф на Марка. – Где девку с черным грохнули? Да.
– Кого-нибудь видели?
– Кого? – непонимающе смотрел нокс.
– Кто мог убить, – терпеливо сказал Новопашин. – Кто-нибудь входил–выходил из подъезда?
Жираф поднял руку и на излете показал на Марка пальцем, чуть-чуть не коснувшись его.
– Выходил, – сказал он.
– Кто?
– Не знаю кто, не разглядел. Я с бензобаком возился. А Жесткий, наверное, видел. Он на стреме был.
– Где Жесткий? – спросил Марк.
– Тут, в комнате. Гнет его во всю…
– Покажи.
– Да вот же комната, она одна тут, – пробормотал Жираф, протискиваясь мимо Марка.
Тот проследовал за ним. Поворачиваться спиной к винтовому – нет, уж лучше вы к нам.
Жираф открыл дверь в комнату как дверцу холодильника, наполненного испорченным мясом – гнилой запах ударил Марку в нос. Его замутило. Он зажал нос рукой и, стараясь дышать ртом, вошел в комнатку следом за хозяином. Продавленный диван, шкаф, ковер на стене, какой-то стул, голый линолеум на полу и энергосберегающая лампа без абажура у потолка. Занавесок нет, окна заклеены черными мусорными мешками, порванными в некоторых местах. Комната наполнена мертвящим светом как аквариум – водой. Везде раскидан хлам, полиэтиленовые пакеты, кружки, какое-то тряпье, в углу – скомканный продранный спальный мешок. И осязаемая, давящая вонь. На диване – воткнувшийся подбородком себе в грудь человек в одних трусах и футболке с Микки Маусом. Дикий как на социальной рекламе контраст – улыбающаяся мышь на покрытой бурыми пятнами ткани, сочащиеся гноем раны на руках человека в футболке и его опухшая и почерневшая, будто сгоревшая утка по-пекински, правая ступня.
Человек со стоном поднял лицо – рано состарившееся и опухшее.
– Сварил, Жираф? – не обращая внимания на Марка, спросил он у варщика.
– Нет, – ответил тот. – Не из чего. Белка еще не вернулся с драгстора.
– Бля-а-а, болит все, – скривился Жесткий. – Хоть бы вмазаться…
Не глядя, он нашарил рулон туалетной бумаги, лежавший рядом с ним, потянул и оторвал кусок. Дрожащей неверной рукой провел по своим язвам, то ли размазывая, то ли вытирая гной цвета портера. Бросил использованный клочок бумаги к другим, снегом засыпавшим пол вокруг него; потянулся, чтобы оторвать новый. Не удержал рулон, который упал на пол и, разматываясь, закатился под диван.
– С-с-су-у-ука, – проскулил Жесткий.
Переставил больную ногу, чтобы подняться с дивана, и Марк ощутил новую одуряющую волну вони от гангренозной плоти. Жесткий опустился на колени, в блямбу старой засохшей рвоты, шаря под диваном. Толстые мусоропроводы исколотых вен под его коленями покрывали глубокие алые язвы. В одном месте внутри раны с разошедшимися краями Марк увидел что-то белое. Кость?
– Может, тебе йодом ногу помазать? – озабоченно предложил Жираф. – Сейчас Белка притащит из драгстора [27] .
27
Аптека (сленг)
–
Черные пальцы на зараженной ноге Жесткого подогнулись, хрустнули. Марку показалось, что еще чуть-чуть – и отвалятся, останутся лежать на полу маленькими угольками. Он отвернулся и сказал Жирафу:
– Спроси у него про того, кого он видел у подъезда. Я подожду на кухне.
Он поспешно вышел, прикрыв за собой дверь, и шумно вдохнул. Не помогло, все еще тошнило. Нашел, как включается свет в туалете. Приблизился к унитазу и увидел, что он засорен; в воде плавала коричнево-серая взвесь, на поверхности, как бревна в реке – колбаски дерьма. Закрыв глаза, Марк ощутил рвотный спазм, и его стало тошнить так, что еще чуть-чуть – и желудок вывалились наружу. Когда все, что могло из него выйти, вышло, он вытер губы и выскочил из туалета. Новая диета: кружка чая, "полка" кокаина и дважды в день проблеваться.
В коридоре столкнулся с Жирафом.
– Э-э-эй! А я решил, ты ушел.
– Ну что?
– Как думаешь, может, вызвать Жесткому врача?
– Да, и поскорей, пока он не крякнул.
Жираф заулыбался жуткой улыбкой, в которой не хватало половины зубов:
– Чтобы Жесткий скопытился? Ты что, он живучий… Помнишь, он одно время винтился вместе с тусовкой Гоги? Они же все там – кто абвгдейку [28] поднял, кто кинулся, у одного колпак потек, сел у зеркала и всю ночь прыщи пассатижами давил, а Жесткому хоть бы что, все еще ползает, молодчик!
28
Гепатит (сленг)
– Он что-то сказал про человека из подъезда?
– Да. Говорит, это душман был.
– Душман?
– Черножопый. Вышел из дома, поозирался немного, сел в тачку, повозился в ней чего-то, потом уехал.
– А что за машина?
– Говорит, здоровая такая. Джип или… Этот, как его…
– Кроссовер?
Жираф пожал плечами.
– Наверное.
– Это все?
– Ну да… Темно же было… Да и думать Жесткий сейчас может только об одном. Все хнычет, дозу просит… Ты заходи потом, может, он еще что-нибудь вспомнит, – уже вслед Марку сказал Жираф.
Прохладный уличный воздух загазованного города показался Новопашину свежим океанским бризом. Он сделал глоток полной грудью, достал сигарету. В открытую форточку квартиры на первом этаже было слышно, как ругаются мужчина и женщина, но Марк не обращал внимания.
Он молча ждал, пока ядовитый "лед" в его крови выстраивал логическую цепочку, потом достал телефон и стал искать в нем номер Артемьева. Опер долго не брал трубку, потом нехотя выслушал Марка и сказал:
– Вечер пятницы, я на Дне рождения у тещи, а ты трезвонишь по поводу мертвого чурки.
– Там еще моя девушка была, Олегыч, – напомнил Марк.
Артемьев досадливо посопел, и Новопашин почувствовал его невысказанную фразу о том, что он думает про девушек такого сорта.
– И, если забыл, ты больше не работаешь в органах. Я не могу сливать тебе служебную информацию.
– Коммерческая тайна? Не можешь или не хочешь?
Артемьев не успел ответить. Марк услышал в трубке, как его зовут к столу.
– Ладно, это в последний раз, – решительно сказал Артемьев. – Машина у дага была, новый «субару форестер»… Откуда, бля, деньги у черных берутся, ты не знаешь? У дома она не стояла, мы проверяли. Все.