Кровь королей
Шрифт:
— А-ага, — кивнул снова Кваланар, глотая воздух, тяжело дыша и успокаиваясь, — И… И ты на меня.
— Да будет, — заверил его король, — Упустили, так упустили, случается. Иди, передохни с дороги, и кто там с тобой остался пусть тоже вымоются, выпарятся и поедят хорошенько. На ярмарке отгуляют, или выспятся получше. Даже если осаду продолжат вдруг какие подоспевшие с реки силы, вас пока держим в резерве, — приказал он и отпустил друга, как бы отправляя Кваланара уже выполнять поручение по отдыху и заполнению точного отчёта о происходящем в земле Лотц.
Тот кивнул и устало поплёлся к выходу. Монарх же ещё какое-то время глядел ему вслед, а потом вернулся к трону, так как была ещё громадная
Мажордом же, едва в дверях скрылся Кваланар, тут же свистнул прислуге, ринувшейся очищать ковёр от оставленной десницей грязи с его обуви, благо та уже успела обсохнуть, так что не размазывалась, а легко отлуплялась от поверхности толстой алой ткани. А откланявшийся астроном, мешая этой уборке, понёсся на заседание, где его ждали коллеги.
II
По другую сторону коридора от тронного зала в палате заседаний шумели учёные, обсуждавшие последние наблюдения Луны, и как раз доклад о новых наблюдениях Винсельта со смотровой башни за ней, разраставшейся сейчас, ожидал своего чтения перед ведущими умами королевства. Здесь собрались и старики, и молодые учёные дарования, созревшие и проявившие себя, чтобы попасть в совет и иметь право голоса.
Основная часть заседаний проходила обычно в Триграде. Большое здание Учёного Совета включала в себя Палату Историков, где этим людям и полагалось находиться во время собственных совещаний и обсуждений, Палату Алхимиков, Палату Естественной Науки, где познавали природу — принципы течения реки, смены цветов листьев, фазы Луны и тому подобные вещи окружающей реальности, а также Палату Архитекторов, в которой входили зодчие всевозможных построек, фонтанов, памятников, даже ответственные за рытье колодцев и дизайнеры интерьеров, пользующиеся спросом обычно у женщин-аристократов.
Однако, если же король гостил в Олмаре, как было несколько последних месяцев, некоторые учёные переезжали сюда. Например, так звездочёту Винсельту, чью смотровую башню относительно недавно как раз возвели по дизайну толковых архитекторов, полагалось быть при своём короле. И сейчас он, наконец, ступил на порог зала заседаний под шумные споры, чей же доклад сегодня прозвучит первым.
— Старейшина Винсельт! — приветствовал его один из бородатых старцев по правую сторону деревянных столов, с неподдельной радостью улыбаясь явившемуся к ним придворного апокрисария.
Тот же встал у верховной трибуны по центру, справа и слева которой располагалось ещё по две дискуссионные трибуны. Обычно докладчик начинал с заглавной, зачитывая свой текст, а потом переходил на одну из крайних, к которым выходили по его сторону — его соратники, а по другую сторону — противники или же сомневающиеся, а иногда и просто те, кому было что дополнить, но не совсем в поддержку высказанного.
Круглолицый староста Фрост, следящий за порядком очерёдности, подошёл к апокрисарию, передав список сегодняшних поднимаемых вопросов. Сквозь стёкла своих очков Винсельт внимательно его изучил, поводил пальцем по темам, по представляющим им автором, выбирая с чего бы начать.
— Интересующая в том числе и меня тема, розоватый бок Луны, — объявил он, — Тем более, что уже совсем скоро очередное полнолуние.
Молодой учёный с титулом барона Фредерик Норкастер, которому не было ещё и тридцати, неспешно вышел к уступаемой центральной трибуне, явно нервничая и, вероятно, даже смущаясь вот так, может быть даже впервые, выступать перед публикой. Кашлянув пару раз в кулак и глубоко вздохнув, он в воцарившейся тишине начал рассказывать о своих наблюдениях полной луны в течение вот уже почти года. Десять месяцев, как он делал записи о том, что периодически в некоторые сезоны, в частности в зимний, у серебристого и желтоватого диска полной Луны наблюдается с правой стороны для нас, смотрящих, и на самом деле с левой для самой Луны, розоватое странное свечение. Причём только в одном месте, с одного края.
Он отметил, что ему не удалось найти ничего в летописях о подобном явлении, однако просит принять во внимание вероятность, что никто попросту не обращал на это внимание прежде. Розоватое пятно довольно размыто, виднеется плохо, наверняка виднеется даже не со всех земель Энториона, а потому и просил дать ему возможность всё это изучить.
В процесс дальнейшего изучения по его плану входили как раз переезды и построение точек обзора на холмах и возвышенностях разных герцогств. Улучшенные условия наблюдения — то есть использование новейших подзорных труб, желательно из Скальдума от изобретателей, оплата их транспортировки по смотровым башням и прочим конструкциям, выделение пропитания, лошадей и многого другого ему и тем, кто захочет составить компанию в процессе изучения.
И в зависимости будет ли виднеться это явление в ближайшем полнолунии уже он говорил о возможных сроках этой его затеи. Ведь, если ничего на этот раз не окажется, то будет лучше подождать зимних месяцев, когда он и заприметил это свечение. Молодой парень пользовался поддержкой Винсельта, который заявил открыто, что уже два последних полнолуния, что он застал в Олмаре, он самолично заинтересовался розоватым пятном с краю, назвав его лично «розовым серпом».
А докладчик даже смело предположил, что это некий объект, выглядывающий как бы из-за самой Луны. То есть нечто космические, некое тело, может быть, даже ещё одна Луна, только не видимая нами, так как скрыта более близкой к нам нашей привычной серебристо-жёлтой. А так как они двигаются почти синхронно друг за другом, вероятно подвергаясь той же силе воздействия от планеты или же извне, то мы и видим только маленький край, когда эта синхронность чуть сбивается или же искажается для нас в холодное время года.
Обо всём предложенном Норкастером обещали подумать в Триграде в самое ближайшее время, как раз в зависимости от того, что будет наблюдаться в грядущем полнолунии. Вполне удовлетворённый таким решением, юный автор проследовал на место, копию доклада оставив распорядителю — старосте Фросту, перевязавшему папирусный свиток коричневой лентой.
Следующим свой доклад-исследование о том, как менялся внешний облик памятников и изображений Семерых Богов представлял уже более зрелый мужчина, пообещавший продемонстрировать примеры визуально уже в Триграде, когда нанятый им художник завершит все требуемые скетчи, срисовывая со скульптур и картин разных эпох Энториона каждого представителя их пантеона веры.
За ним выступали друг за другом двое школьных учителей: один — историк-картограф, другой — языковед, представили свои учебные программы для младшего класса, пытаясь доступным языком объяснять детишкам основы своих тем. В целом, ни у кого их выступления нареканий и дискуссий не вызвали. Можно сказать, что всё было одобрено и утверждено единогласно к радости каждого из выступавших.
Сразу четверо объединившихся под эгидой одного цельного исследования картографов выступили с просьбой подготовить для научного изучения «письма в бутылках», с указанием разных координат и дат, в которых их сбросят на воду, и чтобы затем изучать различные течение, смотря где и когда окажутся эти самые бутылки. В том числе текст продублировать эльфийскими и гномьими рунами, так как занести их из Каморского и Горготского морей может довольно-таки много куда.