Кровь на черных тюльпанах
Шрифт:
Но ровно в шесть часов на следующий день Себастьяна поднял назойливый звонок будильника. В полусне он прошлепал в ванную комнату, взглянул на себя в зеркало и с облегчением вздохнул. Он был доволен результатами осуществленного накануне мероприятия, хотя ноги и руки были как ватные, болела голова, а во рту чувствовался отвратительный привкус. Именно таким и хотел он видеть себя этим утром: с опухшей физиономией и мешками под глазами.
Взятая напрокат полуспортивная «Альфа-Ромео» ревела, как готовый к прыжку хищник. Путь от Лондона до Ньюбери был недалекий — часа полтора-два езды по хорошей дороге. Но Себастьян не слишком давил на педаль акселератора,
Все это было на руку Кардозу. Он исходил из того, что мир профессиональных наемников не так уж велик и многие из ландскнехтов знают друг друга. Поэтому не исключено, что либо сам Ингрэмс, либо кто-то из его окружения сталкивался с ди Соузой. Это, как полагал Себастьян, расположит к нему хозяина Агентства международной безопасности. Но если даже никто из людей Ингрэмса не встречался лично с этим молодчиком, в заведении наверняка существует досье на подавляющее большинство старых «солдат удачи». И скорее всего, имя ди Соуза значится в картотеке агентства. И это тоже заставит Ингрэмса с большим доверием взглянуть на Себастьяна.
До Африки далеко, и даже если Ингрэмс захочет послать запрос, он не сможет сделать этого. Тренировочные лагеря, подобные тем, где находился бывший однополчанин Кардозу, обычно не имеют связи с внешним миром.
Белая «Альфа-Ромео» проглатывала милю за милей скоростной бетонной автодороги, неумолимо приближая Себастьяна к Ньюбери. И по мере того как расстояние до Агентства международной безопасности сокращалось, все напряженнее и суровее становился Себастьян. Впереди на шоссе показались огромные ворота с многочисленными будками кассиров: участок автодороги Лондон — Ньюбери кончился, и водитель должен оплатить комфорт и скорость, которыми он пользовался во время пути.
Вдали уже показались склады и помещения каких-то предприятий, виднелись четырех-пятиэтажные жилые дома Ньюбери с мансардами и кирпичными трубами на крышах. Это был типичный английский городок, где жизнь текла мирно и размеренно, где каждый житель начинал и кончал работать в четко установленное время, вовремя возвращался домой и садился у телевизора. И в паб, и в кино здесь тоже наверняка ходили по расписанию, установленному самой жизнью. Трудно было представить себе, что где-то в этом городке горстка людей готовит крупное преступление.
Оксфорд роуд находилась неподалеку от центра Ньюбери. Дом № 27 оказался импозантным особняком, окруженным большим садом. Жалюзи на окнах были закрыты, а у калитки, над которой была установлена телекамера, красовалась медная табличка с надписью «Агентство международной безопасности (наем охраны для предприятий и частных лиц в Великобритании и за ее пределами)». Себастьян дважды объехал квартал, где расположилось агентство, но не заметил ничего необычного. Лишь чернокожий садовник неторопливо подстригал росший вдоль чугунной ограды кустарник.
Продолжать ездить вокруг дома было опасно. В этом тихом квартале белая «Альфа-Ромео» не могла остаться незамеченной. Поэтому Кардозу свернул в переулок, проехал метров сто, свернул еще раз и припарковал машину среди нескончаемой цепи стоящих вдоль тротуара автомобилей.
Подойти к калитке дома № 27 и позвонить не хватило духу. Себастьян уже занес ногу над мостовой, как какая-то неведомая сила остановила его и заставила войти в расположенное напротив агентства кафе. Заказав кофе, он уселся за столик возле окна и принялся наблюдать за особняком. Но за чугунной оградой по-прежнему не было никого, кроме садовника. Как будто жизнь в увитом плющом доме под черепичной крышей вообще остановилась.
Себастьян не заметил, как бармен многозначительно переглянулся с официантом.
Себастьян не знал, что, принеся ему вторую чашку кофе, официант отправился на кухню, снял телефонную трубку, набрал номер и стал что-то быстро шептать. И, уж конечно, ему даже в голову не могло прийти, что, когда, набравшись храбрости, он поднимался из-за стола, чтобы направиться к особняку, за спиной бармена сработала замаскированная пирамидой из бутылок фотокамера, запечатлев лицо чрезмерно интересующегося агентством человека.
Себастьян подошел к калитке и нажал кнопку звонка. Через секунду в калитке щелкнул электрический замок, Кардозу пошел по бетонной дорожке к дверям дома. Второй щелчок — и он оказался в просторном холле, в глубине которого за письменным столом сидела окруженная многочисленными телефонами секретарша — приятная на вид девица, которая с нескрываемым любопытством взглянула на Себастьяна.
— Чем могу быть полезна мистеру…?
— Кардозу, — учтиво ответил Себастьян, — с кем я могу поговорить по поводу вот этого объявления?
И Себастьян протянул ей уже изрядно истрепавшийся номер «Солджер оф форчун» с подчеркнутым объявлением.
— Думаю, что по этому вопросу вам лучше поговорить с самим мистером Ингрэмсом. Правда, он сейчас в отъезде. Но не беда. Его помощник господин Роберт Уайт несомненно примет вас. Присядьте, пожалуйста, я сейчас доложу.
Девица выпорхнула из своего кресла и, грациозно прошествовав мимо Себастьяна, скрылась за массивной дубовой дверью с изогнутой бронзовой ручкой.
Теперь, когда Кардозу остался один, он почувствовал, как часто бьется его сердце и как напряжены нервы. Операция началась, и путь к отступлению отрезан.
Прошло, наверное, минуты три, прежде чем секретарша вновь появилась в холле и, улыбнувшись, произнесла, указывая на дверь:
— Господин Кардозу, господин Уайт ждет вас.
Человек, сидевший за массивной дубовой дверью, был в меру упитан, лысоват, идеально выбрит и одет в элегантный летний костюм серого цвета. По его внешнему виду можно было предположить, что он член парламента или биржевой маклер. И только мутно-серые глаза выдавали его. Кардозу уже видел такие глаза у своих однополчан в Анголе, когда, не сумев настигнуть партизанский отряд, они хватали местных жителей и, утверждая, что это «красные лазутчики», выкалывали беднягам глаза, отрезали уши, вспарывали животы и оставляли умирать в страшных муках под знойным африканским солнцем. Уайт, как видно, прекрасно научился скрывать свою сущность под маской благопристойности. Кардозу понял, с кем он имеет дело.