Кровь на колёсах
Шрифт:
Уразбаев, взглянув на лист, передал его мне.
Я сложил лист пополам, положил в свою папку и убрал в сейф.
— Теперь слушай меня, Расих! Сейчас я тебе дам бумагу, и ты своими словами напишешь мне явку с повинной. Ты ее должен писать на имя прокурора Республики Татарстан. Когда напишешь, в конце никаких дат не ставь. Это очень важно для тебя! Постараюсь освободить тебя сегодня. Для этого, как ты понимаешь, мне необходимо согласовать свои действия с моим руководством в Татарстане. Без этого я решения принять не могу. Если все нормально сложится, вечером будешь дома. А сейчас давай, пиши!
Расих пододвинул свой стол ближе к столу и, взяв ручку, приступил к написанию явки.
Это была третья поездка Курта Шиллера в Набережные Челны. Ранее пригнанные ими десять «КамАЗов» разошлись среди покупателей за три дня.
«Надо завязывать с этим делом, — думал Курт, — или, по крайней мере, переложить перегон на кого-нибудь из своих. Самому ездить в Челны уже опасно».
Они возвращались из Челнов, машины шли плотной колонной одна за другой. Курт выглянул из окна кабины и подумал о превратностях жизни. Вот еще совсем недавно он, как загнанный волк, с опаской и страхом вел свой первый похищенный братьями Дубограевыми «КамАЗ», а теперь уже без всякого страха гонит целую колонну!
Кто бы мог подумать, что он, который всегда уважал закон, займется подобным бизнесом. Но бизнес есть бизнес, и деньги не пахнут.
Впереди показались знакомые строения гостиницы «Уральские самоцветы».
Сердце Шиллера тревожно застучало в нехорошем предчувствии.
Они остановились у гостиницы и стали парковать свои автомашины на стоянке.
Шиллер вышел и направился в гостиницу в надежде встретиться с Верой. Однако за стойкой стояла другая женщина.
— Извините, а где Вера? Сегодня, вроде, она должна работать?
— Ее сегодня не будет, — ответила дама. — Вера заболела.
Шиллер, оформившись в гостиницу, направился в свой номер. В коридоре он столкнулся с подругой Веры.
— Настя, привет, а что с Верой? Мне сказали, заболела? Что с ней?
— Курт! Вера просила не рассказывать тебе, но я все-таки скажу. Ее сильно избил бывший сожитель. Ему кто-то рассказал, что ту машину, которую он угнал, Вера помогла вернуть хозяину. Тот недолго думая приехал сюда со своими дружками и прямо здесь устроил ей скандал, а затем завел в подсобку и сильно избил.
— Значит, сейчас Вера дома?
— Наверное. Ее сегодня хотели отпустить из больницы.
— Настя, дай мне, пожалуйста, ее адрес, а то у меня только телефон. Хочу навестить ее.
Настя на клочке бумаги написала адрес Веры.
Разместив водителей в гостинице, Курт вышел на улицу и направился в сторону автостоянки. Немного повозившись в кабине, он отвернул две гайки и отодвинул металлическую пластинку. Засунул руку в образовавшуюся щель, достал обрез двуствольного ружья. Проверив наличие патронов в стволах, сунул оружие в спортивную сумку и положил в карман куртки на всякий случай еще четыре патрона. Потом закрыл кабину и, выйдя на трассу, поймал попутку.
Через полчаса он был уже в городе. Сел в автобус и направился к Вере. Подъехав к дому, подошел к ее двери и стал звонить. Звонил так настойчиво, что начали высовываться соседи. Но его настойчивость была вознаграждена — у Веры послышались шаги, и женский полусонный голос спросил:
— Кто там?
— Вера! Это ты? Открой, это я, Курт!
— Курт? — испуганно переспросила Вера. — Зачем ты приехал? Уезжай, пожалуйста! Я не хочу тебе открывать! Тебе нечего у меня делать!
— Я никуда не уеду, пока не увижу тебя, — настойчиво произнес Курт. — Да открой же наконец, а то я выломаю дверь!
— Курт, я не хочу, чтобы ты видел меня! Меня изуродовали!
— Вера, открой! Иначе сейчас я пойду и убью этого шакала!
После длительных препинаний Вера открыла, и он быстро вошел в прихожую.
Если бы он не знал, кто перед ним, то в этой женщине он бы никогда не узнал Веру.
Ее избитое лицо было неузнаваемо. Черное, с множеством полос пластыря, правая бровь рассечена и стянута медицинской нитью.
— За что он тебя? Так даже собак не бьют! Дай мне его адрес!
Отодвинув Веру плечом, он вошел в комнату.
— Что ты задумал? — тихо произнесла Вера. — Он тебя убьет! Ему это ничего не стоит! Он не человек, он зверь!
— Дай мне его адрес! — жестко сказал Курт. — Мы еще увидим, кто кого убьет! Он что, может бить только женщин? Пусть поговорит со мной!
Вера медленно опустилась на стул и едва слышно произнесла:
— Молодежный переулок, дом семь.
— Спасибо, — поблагодарил Курт и вышел.
Остановив на дороге попутку, он назвал адрес, и машина скрылась в темноте улицы.
Вера стояла у окна и безысходно смотрела вслед уехавшей машины. Она молилась за этого немца, чтобы Бог отвел от него беду.
Курт вышел из машины, не доезжая метров ста до нужного дома. Дом, указанный Верой, был деревянный, старой постройки и от времени потемнел и покосился.
Курт подошел к калитке, нащупал шпингалет, отодвинул его и осторожно вошел во двор. Разглядев на двери начерченный мелом номер, он постучал в потемневшую от времени дверь. Его сильные удары эхом отозвались на небольшой и тихой улочке.
«Никого нет, что ли?»
Вдруг раздался шум приближающейся машины. Шиллер спрятался за густой куст сирени. Он осторожно достал обрез и взвел курки.
Ему еще не приходилось стрелять из этого обреза в живое существо, и он сильно волновался. Вспомнился Афганистан, рейды по горам, бои с душманами.
«Смогу я убить? — подумал он. — Он ведь не душман, а я не солдат под присягой, и сейчас не война».
Рука, сжимавшая обрез, стала потной и мягкой. Он вновь вспомнил первого убитого им. Это был паренек лет шестнадцати. Шиллер тогда очень переживал — считал себя настоящим убийцей.
Но это вскоре прошло. Однажды он увидел изуродованные трупы наших бойцов и понял, что или ты убиваешь, или убивают тебя. Выбора нет.