Кровь на колёсах
Шрифт:
Освободившись от текущих дел, я связался с Балаганиным и пригласил его к себе.
Минут через пять в дверях показался Стас, который в спину подталкивал парня с разбитым лицом.
— Ты что, Станислав, не дал ему умыться? Или тебе он так больше нравится? — не удержался я от улыбки.
— Садись, — велел я парню и указал на стул. — Давай, рассказывай все по порядку. Ты понимаешь, то, что вы хотели сегодня сделать, называется террористический акт? И дальше вами будет заниматься комитет государственной безопасности? Поэтому, прежде чем вас передать туда, я хотел бы знать, кто вы, за что хотели взорвать пацанов, где взяли взрывчатку, кто изготовил бомбу? Время тянуть не будем, вопросов к вам у меня еще много.
Парень сидел молча. Я еще раз сказал про КГБ. Лицо его побелело, по-детски искривилось, и на глазах выступили слезы.
— Ну что, будем время тянуть? Ты сейчас меньше думай о друзьях, больше думай о родителях, которые, наверное, не этому учили тебя и не думали, что их сын станет террористом, врагом народа.
— Кури, — сказал я и протянул сигареты.
Он попытался достать сигарету из пачки, но пальцы не слушались его.
Я отобрал у него пачку, достал сигарету и дал ему.
Он глубоко затянулся и, выдохнув дым, тихо спросил:
— По этой статье расстреливают?
— Не переживай, будешь работать со следствием — жить будешь! Вот если бы вы взорвали, тогда бы вас точно поставили к стенке. А так жить будешь!
Он еще раз глубоко затянулся.
— Моя фамилия Логинов, зовут Евгений Николаевич. Я и мой друг Смирнов Александр Павлович учимся на третьем курсе Казанского государственного университета, он на вычислительном факультете, а я на юридическом. Моя мать работает врачом в больнице КГБ, а отец — преподавателем в пединституте на кафедре физического воспитания. Два года назад я познакомился с Айратом Садыковым по кличке «Пахтакор». Он то ли узбек, то ли казах, но только не русский и не татарин. Познакомились мы в кафе «Раки», которое напротив Центрального стадиона. Пахтакор в кафе был не один, с ним еще было человек пять. Мы сидели за столиком вчетвером — я, Смирнов и две девушки. К нам, а вернее к девушкам, стали приставать парни из-за соседнего стола. Их было человек шесть или семь. Сначала мы молчали, но когда они ударили одну девушку, Саша вступился и дал одному по морде. Драки в кафе не было, их разняли. Но мы прекрасно знали, что драка будет, просто те ждут, когда мы выйдем. Мы сидели и боялись выйти. Силы явно были неравны. Ну, потом мы все-таки решились. За нами сразу пошли. Но на помощь пришел Пахтакор. На выходе он подошел ко мне, и, как будто мы с ним знакомы, обнял меня и начал расспрашивать про дела, где учусь. А те стояли в стороне и к нам не подошли. Пахтакор спросил, где я живу. Я сказал. Тогда он спросил, не хочу ли я пожить отдельно от родителей. У его друга была квартира в районе «Телевышки», и он собирается надолго уехать в командировку. Он работает на вертолетном заводе в тридцать втором цеху, и их часто отправляют в командировки за границу. Он попросил Пахтакора, чтобы тот подыскал человека пожить в его квартире. У него дома кошка, за ней нужно присматривать. Я тогда согласился, хотя мои родители были против. Пахтакора после этого я встречал очень редко. Зато ко мне приезжали его ребята, которые оставляли свои сумки на этой квартире. Эти сумки, большие, спортивные, хранились не очень долго, от силы день или два, и их забирали уже другие пацаны. Однажды на квартиру приехал Пахтакор с каким-то парнем. Парень этот, как хозяин, обошел всю квартиру и сказал, что я хорошо содержу ее. Я сначала подумал, что это и есть хозяин. Пахтакор называл его не то Лысый, не то Плешивый, хотя у него были хорошие черные волосы. Лысый, или как его, спросил у меня, могу ли я управлять машиной. Я показал ему права. Тогда он мне сказал, что может дать на время «Запорожец». своего деда. Машина смешная, но на ходу, у нее движок хороший, да и выглядит почти как новая. У него, того парня, была своя машина, и «Запор» ему был не нужен. Только ему надо было, чтобы я иногда привозил им с Пахтакором те сумки, которые у меня оставляют. Я согласился, потому что решил, что услуга не тяжелая, а зато у меня будет машина, пусть и «Запорожец». После этого мы с Сашкой стали часто развозить спортивные сумки по адресам, которые по телефону нам сообщали пацаны Пахтакора. Однажды Сашка раскрыл одну сумку. А там — «Калаш» с двумя магазинами и два пистолета «ТТ». Мы очень испугались! Я позвонил Пахтакору и сказал, что это подстава, что я видел, что в этих сумках. Пахтакор ответил, что за квартиру и машину надо платить, и еще что он мне деньги дает не за перевозку барахла. Мол, 120 рублей хороший инженер на заводе не получает. И что меня за все время знакомства с ним никто пальцем не тронул. А если я хочу разорвать с ним дружбу, то должен вернуть все деньги и оплатить все, чем пользовался за эти два года. У меня, конечно, таких денег не было. И еще он припугнул, что в сумке, которую я как-то подвез в район ипподрома, было оружие, из которого в тот же день убили бизнесмена. А тот, убитый, тоже отказывался с ними дружить. И напоследок сказал, чтобы мы не дергались, если не хотим пропасть бесследно.
Мы с Сашкой не знали, что делать. Нам было страшно и в милицию идти, и с ними оставаться. Пахтакор нас запугал. Кстати, Пахтакор нам сказал, что Лысый, или как его, был недоволен одним бизнесменом, которого зовут Миша Веселовский. Этот Веселовский с Лысым работал года два, если не больше. В этот бизнес, связанный с поставками полиэтиленовой крошки, его ввел сам Лысый. Теперь этот Миша вдруг захотел поменять свою «крышу» с одной на другую. Лысый Мишу предупредил, что если он попробует это сделать, то его закопают живьем. Но Миша не поверил и не испугался. Он обратился к противоборствующей группировке, и те «забили стрелку» в кафе на Бутлерова, чтобы обсудить эту ситуацию.
Вечером к нам приехал Пахтакор и попросил, чтобы мы накануне встречи положили этот сверток в урну у входа в кафе. Мы и сделали, как он велел.
Утром Пахтакор передал нам пульт от радиоуправляемой детской машинки. Мы должны были с Сашкой сидеть около шахматной школы, напротив кафе, и привести в действие взрывное устройство, когда люди выйдут из кафе на перекур.
Мы видели, что там собралось человек сорок. Но нам помешал дворник, который вытащил пакет из урны и отнес его в контейнер за кафе. Кстати, с нами был еще один парень, который должен был проконтролировать нашу работу. Как его зовут, не знаю, и видел его я всего один раз.
Сейчас, наверное, если бы нам удалось взорвать бомбу, он бы нас уже убил.
Зачем мы Пахтакору после этого? Ему свидетели не нужны.
Я позвонил Пахтакору и сообщил, что бомбу выкинул из урны дворник. Пахтакор заставил нас дождаться вечера и забрать ее.
Остальное вы уже знаете.
Он попросил у меня еще одну сигарету и, закурив, замолчал.
— Логинов, — обратился я, — а что за парики мы обнаружили в твоей машине?
— Я скрывать больше ничего буду. Вы помните убийство Птицына? В него стреляла женщина с детской коляской. Это убийство совершил я, вот в этом парике.
Он хотел мне рассказать об обстоятельствах этого убийства, но тут открылась дверь, и я увидел знакомые лица сотрудников КГБ.
— Привет, Николаич! — улыбнулся один из них. — Забираем твоего клиента.
— Вот так всегда — мы задерживаем, а вы забираете, — я тоже улыбнулся. — Вы уж проинформируйте нас об этом официально, а то клиент числится за мной.
— Не переживай, все будет нормально! Вообще-то вы здорово поработали с Балаганиным. А если это реализация по оперативной информации, то вообще высший пилотаж!
— Нет, мы сами с Балаганиным подложили бомбу, — завершил я беседу, провожая их из кабинета, — а потом нашли чисто случайно.
Сейчас, ворочаясь в постели, я почему сравнивал два случая в моей жизни. В первом была явная и непосредственная близость смерти, а во втором — лишь ее угроза. Что хуже, а что лучше — сколько я ни думал, так и не смог решить. Я закрыл глаза и стал медленно считать про себя. Незаметно, сморенный недобрыми мыслями, я крепко заснул.
Проснулся от шума в коридоре. Прислушавшись к разговору, доносившемуся оттуда, я понял, что причиной тарарама было неадекватное поведение Лазарева, который, мягко говоря, в громкой форме отказывался от уборки в номере.
— Да что это такое! — возмущалась горничная. — Превратил номер в отхожее место и не разрешает убираться! Сидит целыми днями в этой помойке! Все люди как люди, а этот строит из себя какую-то персону! А сам настоящий алкоголик! Сейчас же пойду к директору и расскажу о вашем поведении! Пусть он разбирается с вами.
Я услышал, как хлопнула дверь, и послышались удаляющиеся по коридору шаги горничной.
Часы показывали половину девятого.
— Да, припозднился сегодня, — слегка упрекнул я себя и стал быстро собираться.
Через полчаса я шел в местное КГБ. Его здание находилось на центральной улице города, недалеко от отдела милиции Аркалыка.
Насколько я знал от местных жителей, раньше в этом здании размещалась жандармерия. Дом был довольно большой, темно-серого цвета. Фасадная часть сделана красиво — с богатой лепниной в виде всевозможных ангелочков.
«Ничего себе, — подумал я, подходя к зданию. — Не КГБ, а какое-то райское заведение!»
На входе меня встретили и поинтересовались целью визита. Я назвал фамилию офицера, пригласившего меня на эту встречу.