Кровь на нациях
Шрифт:
Хотя тоже, если правде в глаза смотреть, не засидятся оба в провинциальной милиции. Петруничева давно переманивают и в уголовный розыск в область, и даже в ГУУР, в Москву. А уж Людмила Викторовна, — талант, если так разобраться…
И как она догадалась, что Авдеев не мог изнасиловать этих двух женщин? Конечно, почти раскрытое дело загубила… Но по справедливости — молодец. Заслуживает внеочередной чин. Да… Все собрала: показания его любовниц, признавшихся, что трезвым он вообще не мог ничего путного с женщиной сделать, а когда выпьет, его надо было долго «готовить» да и потом акт получился очень коротким. Не дело эксперту — криминалисту показания снимать, а с другой стороны — вряд ли эти бабенки в таком мужикам из группы Петруничева и признались бы. Нарушение… Однако
Да… И чего бабы любили такого слабого Авдеева? А вот, оказывается за ласку. Ну, это только в России такие бабы, — чтоб за нежность и ласку мужика любить. Любили Авдеева, и — не отказывали ему. Зачем насиловать, если и так не отказывают?
Да… А вот по данным проведенной Конюховой экспертизы, сперма проникла глубоко. Как бывает при сильном выбросе. Такое возможно у очень крепкого мужика по этой части. А тут-Авдеев с его слабыми возможностями. Сделала Людмила еще несколько экспертиз. Обнаружила на уступах крохотные царапинки. И тоже ведь — настояла, чтоб трупы даже после тщательного осмотра и работы по ним патологоанатома, сохранялись. Возникли сомнения, провела еще один тщательный осмотр. И вот — крупный план перед Скибко, действительно, крохотная царапина, которую мог оставить шприц. Нашла в соскобах микрочастицы пластмассы, из которой делают одноразовые шприцы для забора крови.
И вот, пишет в своем особом мнении, — странная вещь выходит: женщин убили, трупы сложили в позе изнасилования, и… ввели шприцем сперму Авдеева во влагалища жертв.
Авдеев, конечно, не Спиноза, не Эйнштейн какой, но ведь и не полный дебил: даже ради хищения перстней зачем ему было нужно убивать и вводить свою сперму?
Значит не он.
Тогда кто же?
Все это было совсем не похоже на те преступления, которые сам расследовал или про которые знал Скибко. Вот он и сомневался.
Итак, 8 августа 1998 г. на улице Барклая де Толли обнаружена убитая женщина. На теле множество ножевых ранений, ранения нанесены веером, как это иногда делается у «синих», то есть татуированных, опытных уголовников, — уколы ножа наносятся между пальцами пытающего, положенный на тело жертвы веером. Игра такая. У упырей этих. Вот, дескать, — следок операм, насиловали, сорвали драгоценности, возможно — пытали, чтобы узнать, где другие ценности держит. Изнасилована — однозначно. Поза типичная для изнасилованной. Одежда разрезана, тело оголено. На месте происшествия найдены окурки сигарет «Марлборо». С характерным прикусом. Прикус пострадавшей не принадлежал. Манок для опера — прикус убийцы.
А вот и еще следок, словно сам в руки просится. Эксперт-криминалист предполагает после первичного осмотра места происшествия, что на одежде убийцы могли оказаться следы мела от недавно побеленного к Дню города забора заброшенной стройки.
Все путем… А что тут странного? Пока только словно специально подброшенные окурки и словно бы след — наводка — побеленный забор. Ищите, дескать, след.
Что дальше? След обуви, — да, слабый, но отчетливый. И размер, как потом покажет экспертиза, авдеевский. Словно убийца/или постановщик этого драматического действа/ следок операм подбрасывает.
Что здесь странного? Не сразу и заметили. Опять же, позже, методом, так сказать, дедукции, который, вроде бы, не вменен в служебные обязанности эксперта-криминалиста, Людмила усекла и час, говорила, сидела над этим гипсовым отпечатком, и два. И обратила наконец внимание, что следок чудной какой-то, Необычный.
Неровный…
Так бывает, если инвалид с ампутированными пальцами в обуви своего размера ходит. Носок слабее остального пропечатывается. Был такой инвалидный случай со следком в ее небогатой пока что практике.
Кстати Конюхова про этот опыт и вспомнила.
Но Авдеев не инвалид. Размер его, а при контрольном отпечатке авдеевской обуви — разница заметна. Обувь один к одному с его ноги. А вот отпечаток у кроссовок Авдеева и тот, что был оставлен на обеих местах происшествия, — разные.
Людмила и предположила, — а что, если инсценировка? И человек с меньшим размером ноги, максимум 37, а может и…36, вовсе женский, между прочим, размер, обувает кроссовки на несколько размеров больше и оставляет лохам-следователям милиции следок явный, приметный. Тут даже настоящие кроссовки Авдеева можно подсунуть. И вовсе след.
Опять, как говорят блатные, наводка на наколку.
А вот и еще одна криминалистическая экспертиза, проверенная Конюховой и приложенная к делу с комментариями Петруничева.
Ага, вот, значит, как развивалась новая версия. Покумекала Людмила Викторовна, посоветовалась с областным криминалистом, снова и снова изучала те микрочастицы, что были изъяты из под ногтевого содержимого убитых женщин. Если бы не спецлаборатория областного УВД, вряд ли что дало бы изучение этих частиц под обычным микроскопом. А электронный, да еще, в отличие от их, рудненского, со специальным приспособлениями и мини-лабораторией по идентификации микрочастиц по ряду показателей дал ошеломляющие результаты.
Микрочастицы принадлежали коже рук и лица молодых женщин.
А вовсе не Авдееву.
И не какого-то убийцу — насильника царапали из последних сил в минуту смерти Багучева и Дормидонтова, а некую молодую женщину или женщин.
Против науки не попрешь. И царапины у Авдеева — иного происхождения. Полковник перечитал несколько страниц экспертиз криминалистов по второму трупу — г-ки Дормидонтовой. Здесь все повторилось один к одному.
Девушка была убита. После чего телу была придана характерная поза изнасилованной, во влагалище на максимальную глубину введены частицы спермы Авдеева. Убита путем нанесения множества ножевых ранений, ранения числом 35 нанесены колюще-режущим предметом, скорее всего ножом с широким лезвием, расположены в виде веера. Убийца-грабитель так редко убивает. А вот убийца-насильник, маньяк из уголовников сплошь и рядом. О подобных случаях писала городская, областная и центральная печать. Чем не следок для оперов и следователей?
Ну, хорошо — думал Скибко, — первую женщину убили скорее всего ради двух драгоценных камней.
Тут Петруничев проделал огромную работу. Толчок его новой версии дали результаты обследования тайника в комнате Багучевой и следов на пальце. Экспертиза предположила, что на пальце девушки на протяжении длительного времени находилось золотое кольцо или перстень, скорее всего старинной работы, ибо золото такой пробы было лишь на изделиях XVIII века. А сложный изотопный анализ тайника дал возможность предположить, что в нем хранился золотой перстень с крупным брильянтом. Если высказать гипотезу, что оба перстня были золотыми и с крупными брильянтами, легко выстраивалась версия, что Багучева была убита ради завладения этими перстнями. Исходя из этого предположения Петруничев направил своего самого «продвинутого» не только в компьютерной технике, но и искусстве, в том числе искусстве обольщать скромных работниц учреждений культуры — Васю Глущенко в Питер, в Эрмитаж.
Скибко с увлечением погрузился в отчет Глущенко…
Предком скромного технолога с «Трикотажницы» оказался видный екатерининский вельможа граф Багучев. Эрмитажные подвижницы продемонстрировали интеллигентному и обаятельному оперу из Рудного, и даже сняли ксерокопии, — документ о присвоении Екатериной II звания камер-юнгфер девице рода знатного Марье Саввишне Багучевой. Девице суждено было стать любовницей Светлейшего князя Потемкина, в результате сложных взаимоотношений князя и Государыни, Екатерина II подарила князю перстень с огромным брильянтом дивной работы, а за то, что его юная наперсница не вошла в заговор против Екатерины, Государыня и ее наградила таким же перстнем. В конце концов оба драгоценных подарка оказались у девицы Багучевой. Впоследствии сын Багучевой и Светлейшего был пожалован, несмотря на незаконное происхождение, но учитывая, что оба родителя были дворянского рода, — дворянским званием с правом наследования титула графа.