Кровь на нациях
Шрифт:
Авдеев насторожился, видя, что «начальники» шепчутся, стал ожидать каверзы от «ментов». Деркач сделал умный вид, словно майор ему про что — то важное напомнил. Хотя это действительно было важным.
Дело в том, что перстни, изъятые у Авдеева, действительно были опознаны подругами и теткой Дормидонтовой. Но, как говорят юристы, опознаны по родовым признакам, — это были золотые изделия, как показала экспертиза, с гранатом и янтарем, но типовые, фабричные, производства 80 — х гг., такие перстеньки могли быть у любой другой женщины, могли быть куплены чисто теоретически — и самим Авдеевым в 90 — е годы и, скажем, приготовлены для подарка собутыльницам в тот вечер. Не слабый вариант для защиты подозреваемого…
И все же, все же, все же…
Петруничев посмотрел прямо в глаза Авдеева.
— Авдеев, Вы не отрицаете, что у Вас были изъяты перстни?
— Теперь уже не отрицаю. Если правда, я никогда не отрицаю.
— Их Вам не милиция случайно подбросила?
— Нет.
— Вас сейчас снимают на видеокамеру, Ваши показания будут записаны.
— Для чего?
— Для суда.
— А кого будут судить?
— Зависит от Вас.
— Понял, понял, понял.
Значит Вы более не утверждаете, что я, майор Петруничев, выбиваю из Вас показания силой? Вы добровольно даете показания?
— Абсолютно, то есть абсолютно. Пусть снимают в кино. Я — добровольно.
— Очень хорошо. Значит, от найденных у Вас вещей не отказываетесь?
— Не отказываюсь.
— Как Вы показали ранее, включился в допрос Деркач, Вы их приобрели для подарка любовнице в областном центре три года назад с рук на базаре. И в вечер задержания имели при себе, так как намеревались подарить их Вашей подруге Вере?
— Все истинная правда, гражданин начальник. Приятно иметь дело с грамотным юриспрудентом, я извиняюсь, конечно, за это слово.
— А как Вы объясняете тот факт, что на перстнях, кроме Ваших отпечатков пальцев, есть еще одни — женские?
— Так, я давал Верке подержать, когда склонял ее к совершению полового акта… По ее инициативе.
— Верке?
— Верке, кому же еще?
— А это Вам известно, кому еще.
— Никому? — спросил Петрунечев.
— Никому.
Пауза. Задергался Авдеев перед тихо снимающей камерой, отвернул в сторону голову, сглотнул слюну.
— Вроде, никому… Не припомню…
— Дормидонтовой не давали? Опять пауза. Что отвечать? Давал, или не давал? Какую каверзу менты готовят? Утверждают, что найденные у него цацки ранее принадлежали убитой Дормидонтовой? Может, и принадлежали, ему откуда знать. Ему тут побыстрее выкрутиться нужно. Нет у них на него ничего, нет…
— А зачем мне цацки эти Дормидонтовой давать? Она мне "не давала", и я ей — не давал…
— В таком случае, как Вы объясните, что кроме Ваших «пальников» там оказались…не Веркины, как можно судить по «чистосердечному» признанию, а Дормидонтовой четкие пальчики, причем на одном перстне, с левой руки, отпечатки правой, а на персте с правой руки отпечатки левой руки убитой. Так бывает, когда сама с пальцев перстенечки снимаешь, сама надеваешь…Так бывает?
— Не могу знать. Про бабские тонкости не обучен. Я такую науку вашу юридическую, опять же, не превзошел. Я, конечно, человек начитанный, но… Чего не знаю, того не знаю…
Задергался Авдеев, задергался… Ждет каверз. Напрягся весь.
Конечно, если бы следствие располагало заключением экспертов, которые снова и снова проверяли все собранные сведения на вещдоках, Петруничев и Деркач имели бы возможность предъявить их подозреваемому и с их помощью изобличить его. Но, как известно, от момента обнаружения следов и вещественных доказательств до получения заключений экспертов криминалистов проходит длительное время. А с момента обнаружения первого тела — убитой Багучевой — всего прошло дней пять. Много сделано. Но нельзя же ждать от оперов и криминалистов невозможного. Петруничеву было важно получить доказательство в правильности выбранного им пути, верности отобранной из пяти именно этой версии — и важно сделать это именно на данном, начальном пути расследования, тогда есть шанс выйти на след исполнителей двух убийств, опять же, если его версия имеет перспективу…А взяв след, опера получают шанс выйти и на заказчиков…А что, если не Авдеев убил двух женщин? Что, если по каким — то причинам он все же заинтересован в том, чтобы сбить оперов со следа. И тоже — именно на этом, начальном пути? Пустить их по ложному следу? Зачем? В чем его интерес? Кто автор этой причудливо выстроенной жизненной драматургической композиции? Так и хочется, как в театре, крикнуть:
— Автора, автора…
— Что Вы сказали, гражданин начальничек?
— Вы признаете, что это Ваш плащ — болонья? Он был изъят при осмотре Вашей квартиры.
— Признаю. Старый плащ, конечно, но, как говорится, в вину мне его не поставите.
— Как сказать. Обратите внимание: в области левой лопатки мел настолько глубоко проник в ткань, что сразу, видимо, отчистить его не удалось.
Петруничев и Деркач в присутствии нахохлившегося Авдеева стали внимательно, чересчур внимательно рассматривать расползшееся на ткани пятно.
— Странно, действительно, какое — то пятно, — глубокомысленно заметил Деркач.
— Вы его оттирали? — невинно спросил Петруничев, наклонив лицо вплотную к лицу Авдеева. — Чем? Не помните? А зачем? Не скажете?
— Ага. Оттирал, — неуверенно признался Авдеев. — Раз уж запачкался, так что и не оттереть? Оттирал.
— Чем?
— Влажной тряпкой, — ответил Авдеев.
— Совпадает с мнением Людмилы Викторовны, — важно обронил Деркач, повернувшись к Петруничеву. — Это наш эксперт — криминалист, — пояснил он Авдееву.
— А Вы знаете, что по мнению этого нашего эксперта — криминалиста мел на Вашем плаще, его микрочастицы, совпадают с соскобами, взятыми экспертом с забора на месте убийства Багучевой?
— Не знаю никаких соскобов. Не убивал я, гражданин начальник, чем хотите клянусь. Я плащ испачкал, когда бухой в коридоре у себя по стене проехался.
— Ладно. Проверим. Гвоздев, — крикнул напряденным голосом в трубку Петруничев, — срочно бери Людмилу Викторовну, хватай машину Слободянина он сейчас свободен, и пулей на квартиру Авдеева, — снимите соскобы известки со стен в коридоре. Оттуда позвонишь. Если Людмила Викторовна сумеет сделать экспресс — анализ и сравнить соскобы со стен с соскобами на заборе, да, на стройке, где была убита — Багучева, — звони!
Авдеев, чувствовалось, все больше нервничал.
— А на хрена вы, граждане начальнички, мне душу вытягиваете, почему мне, простому рабочему человеку, не верите.
— И не очень то Вы рабочий человек, Авдеев, и уж точно — не простой. А вот насколько непростой — мы тут и выясняем.
— Такая работа, — добавил к тираде Петруничева виноватым голосом Деркач, — доверяй, но проверяй. Соскобы мела с забора у нас есть, а из квартиры образцы мела, в смысле известки, — не подумали отобрать. И вот, снимут сейчас, сравнят, и тогда Людмила Викторовна однозначно скажет, откуда происходит мел на Вашем плаще — из квартиры, или с места жестокого убийства.